Вероятно, из-за того, что остальные шестнадцать девушек были в состоянии транса, именно Зарет отвернулась первой. Она прошла вдоль мозаичной кромки озера шагов двадцать, а потом, остановившись, обхватила себя руками, словно получила смертельную рану.

Чузар следовал за ней, подобный сгустку тумана.

Она не ругала его за содеянное зло, — за то, что он открыл ей правду, только прошептала:

— Как я это переживу? Он отнял у меня все, после того, как пообещал так много!

— И как же ты это переживешь? — спросил Чузар.

— Никак. Пусть они повесят меня завтра. Теперь я не стану возражать.

— Я предлагал тебе свободу, — напомнил он.

— Мне не нужна свобода. Я уже никогда не стану свободной. Ко мне прикоснулась зима. Я устала, как мертвый лист, оставшийся на дереве. Завтра меня сорвут с ветки, а я и рада умереть. Я вообще могу умереть без их помощи. Просто закрою глаза и умру, словно падающий лист. Зима прикоснулась ко мне.

Тогда Чузар взял ее на руки, и она зарыдала у его груди, как когда-то, давным-давно, рыдала безумная Язрет, не так уж, впрочем, и далеко отсюда.

Возможно, Чузару была необходима ее печаль, словно пища или вино. Или он просто сочувствовал тем, кто попадал в его владения. Ведь за ним по пятам всегда шло одиночество.

Наконец он спросил ее:

— Может, ты хочешь чего-нибудь еще помимо смерти?

— Убить его, — сразу же нашлась девушка. Она не знала точно, каким именно «богом» был Азрарн и насколько нелепы или кощунственны ее угрозы. — Хотя… если он бессмертен, думаю, его нельзя убить.

— Как и любого бессмертного, моя возлюбленная, — сказал Чузар. — Конечно же, ты не сможешь ни проткнуть шпилькой его восхитительный глаз, ни вообще как-либо повредить ему. За исключением, впрочем, одного способа.

Убийца прижалась к плечу князя Безумия.

— Расскажи мне о нем.

— Существует единственная вещь, более драгоценная, чем капля крови ваздру, — в раздумье проговорил Чузар. — Это слезы ваздру. Потому что они очень редки. Для эшва плач — это песня. Но ваздру улыбаются, даже когда разбиваются их сердца, зная, что сердца демонов исцеляются человеческой кровью. Все же Азрарн иногда приказывает всей своей стране горько плакать.

— Кто такой Азрарн? — прошептала Зарет. — Разве это не чудовищный демон, который живет в грязном подземелье?

Лицо Владыки Безумия осталось неподвижным, но ослиные челюсти затряслись от хохота. Девушка вздрогнула и ухватилась за плащ Чузар.

— Я не забыл про тебя, — сказал Чузар.

В этот момент поднялся ужасный крик. Зарет повернулась и увидела, как ее шестнадцать спутниц очнулись и заметались в ужасе, попав в незнакомое место. Эти несчастные меньше интересовали Чузара, поскольку и так полностью принадлежали ему. Они рвали на себе волосы и царапали себе лица, крича об измене. Девушки вопили о непорочной божьей матери, на месте которой они рассчитывали оказаться. Зависть обострила их чувства, и они сразу же поняли, какой плод зреет во чреве той женщины. Лучше всех знают цвет и покрой одежд те, кому не дозволено носить их.

Сияние в саду пропало. Князь демонов и его земная любовница исчезли без следа. Не исключено, что сказочное видение было иллюзией, созданной самим Чузаром.

— Идем, — Чузар снова обратился к Зарет. — Я отведу тебя в пустыню. Ты должна научиться ждать. К моим служанкам быстро приходит терпение.

— Мне холодно, — пожаловалась девушка.

— Я согрею тебя.