— Я согрею тебя. Разве тебе уже не тепло?

— Может быть…

Разбуженный криками за стенами Белшеведа или, возможно, просто очнувшийся от колдовства Чузара, лагерь негодующих крестьян постепенно приходил в себя. Некоторые даже заметили, что убийцы исчезли.

Другие обнаружили открытые ворота.

Чузар и семнадцатая девушка-убийца выскользнули из этих ворот, словно зыбкие тени. Тем временем триста восемьдесят три человека, растерянные, недоумевающие, вступили в святой город.

Слабое сияние разгоралось в восточной части неба. На людей пала тень смущения, и многие смотрели на этот свет в страхе, пока не поняли, что он — предвестник рассвета.

— Мы не уйдем из этого города, пока не найдем ответы на все вопросы, — заявили люди.

Невольные паломники расположились на мозаичных дорожках, вокруг озера, вдоль белых мостов, у дверей в центральный храм. Нет, теперь они не уйдут просто так. Невиданные доселе толпы народу заполонили священное убежище, которое раньше посещалось только в летний сезон. Толпа требовала объяснений. Безмолвные жрецы разбежались, словно перепуганные кролики, едва заслышав крики под окнами келий, и теперь, сбившись в небольшие стайки, взволнованно переговаривались. Паника заставила их впервые насильственно выйти из религиозного транса. Близость непрошеных гостей, обнаглевшей толпы, которую не устрашил даже божественный гнев, пугала жриц.

Шестнадцать девушек-убийц — потому что семнадцатая таинственным образом исчезла, как видно, предпочтя убежать в пустыню на растерзание львам, — не были повешены. Их привязали к огромному дереву на берегу озера. Они уже не кричали, потеряв силы и надежду. Они призывали смерть, но та отказалась от них. Некоторые пытались утопиться, но длина веревок не позволяла им уйти под воду. Преступницам только и оставалось, что угрюмо смотреть в землю. «Что вы видели?» — спрашивали их. И они подробно описывали видение, потерянные и униженные, рассказывая о девственнице с ребенком — жене бога.

Неудивительно, что толпа отказывалась разойтись. Неудивительно, что жрецы послали старейшин и мудрецов за помощью.

МАТЬ И ДОЧЬ

Она не слышала криков, а если и слышала, то не заметила их. Красавица слушала, как шевелится в ее теле новое человеческое существо. Она не боялась, но испытывала знакомую печаль ставшую такой же частью ее любви, как и счастье.

Днем сокровища демонов, подаренные Азрарном, бледнели. Она хранила их в особом ларце, но все же казалось, что под лучами солнца их магия слабела. Это же подтверждала бледность металла и камня. Ребенок внутри нее, однако, больше бодрствовал днем, словно отзывался на свет, одновременно приветствуя солнце и бросая ему вызов.

Данизэль любила свое дитя и, как когда-то Аштвар, часто разговаривала со своей еще не родившейся дочерью.

В центре Белшеведа шумела и совещалась толпа. А рядом в маленькой чистой келье, сидя под голубым окном и вспоминая прикосновение губ Азрарна, находилось сокровище, которое само по себе стоило полмира.

Данизэль рассказывала своему ребенку о демоне-отце:

— Вначале, моя дорогая, в мире существовали все животные, кроме одного. Говорили, что за миллионы лет до потопа великий предвестник Бахлу утверждал, будто бы божественная воля проявляется только в жестокости. В воде плавали лебеди и рыбы. Олени бегали по полям, а собаки лаяли на луну, тогда еще очень молодую и не знавшую, что она такое. Птицы парили в воздухе, а человек начал воображать, что он царствует на земле, хотя и боролся за каждую ее пядь с диким быком, медведем и драконом… Тогда уже существовали демоны.

Вероятно, так было всегда. Хотя рассказывают, что вначале они не имели властелина. Но…

Прекраснейшим из живых существ Нижнего Мира являлся змей. Внизу, под яркими тенями, он восхищался своей грацией и красотой, хладнокровием и одиночеством.