Неожиданно на аллее послышись чьи-то торопливые шаги.

— Мой лорд! — слегка запыхавшись, сообщил незнакомый эльф, одетый в форму дворцового стража, и поспешно поклонился. — Владыка Тирриниэль просит вас подойти!

— Что, сейчас?

— Простите, мой лорд. Но он просил передать, что вы нужны ему. И как можно раньше — летний бал скоро начнется, а он хотел переговорить с вами до его открытия.

— Торк! Как же не вовремя! — вполголоса ругнулся эльф, неохотно отпуская о чем-то задумавшуюся Гончую. — Он же знает, что мы завтра уезжаем! Ладно, я сейчас буду. Малыш, ты идешь или встретимся в тронном зале?

— Да, — невпопад откликнулась она. — Надо переодеться…

ГЛАВА 26

Летние балы всегда были достоянием перворожденных. Никто не умел отмечать обычный, в сущности, день так, словно он был последним днем жизни, а не всего лишь завершением очередного годичного цикла. И светлые, и темные эльфы свято чтили традиции, поэтому один раз в год во время летнего солнцестояния обязательно проводили ночью пышную церемонию, полную танцев, песен и всяческого веселья. Забывались распри, прощались обиды, назначались свидания, появлялись новые пары, соединялись сердца и души. Чертоги покрывались не зеленой, а нежно-серебристой листвой, что тихонько покачивалась в такт неслышной музыке.

Сегодняшняя ночь не стала исключением, и тронный зал гудел от сдержанного волнения, потому что впервые за многие тысячи лет владыка присутствовал здесь не формально, а с видимым удовольствием окунулся во всеобщую суету. Странно было видеть его улыбающимся. Еще более странным казалось подмечать на его лице выражение искренней радости. Но совсем уж невероятно было встретить его танцующим, рядом с одной из ослепительных красавиц своего народа. Разумеется, после того как первый танец нового года он подарил раскрасневшейся от волнения Милле.

Таррэн с облегчением проследил, как дочь упорхнула в сторонку и робко улыбнулась подхватившему ее под руку Элиару. А когда на ее лице появилось выражение безграничного счастья, молодой лорд успокоенно отвернулся: кажется, его чудесные женщины не ошиблись в светлом. Эл впервые за долгое время чувствовал себя по-настоящему живым и с немым обожанием следил за каждым ее движением, впитывал каждую ее улыбку, каждый взмах ресниц, каждый вздох и каждое легкое прикосновение, которое она успела ему подарить. И дело было не только в ее силе. Совсем-совсем не в ней. Кажется, это просто любовь…

Конечно, Милле была слишком юна и многого не понимала в жизни. Но Элиар умел ждать. И был готов ждать ее столько, сколько потребуется, трепетно оберегая каждый день, каждый миг.

Тирриниэль подошел к сыну и, проследив за его взглядом, негромко хмыкнул:

— И ты позволишь им быть вместе?

— А ты смог бы ей запретить? — вместо ответа спросил Таррэн.

— Не знаю. Но она выглядит счастливой. Насколько ты в нем уверен?

— Как в себе самом.

— Все-таки светлый… Считаешь, он не переступит границ?

Таррэн усмехнулся: о нет, на это Элиар как раз не решится. По крайней мере, до совершеннолетия Мелиссы, потому что слишком хорошо знает, что с ним после этого будет: Белка могла быть очень красноречивой и обычно предпочитала не оставлять от своих врагов частей крупнее собственного ногтя.

— Ты почему один? — словно подслушал его мысли владыка. — Белка не любит развлечений?

— Таких — нет.