Семен перевел дух, взял ломоть, посыпал солью, оранжевой пылью, мазнул желтой пастой. Влад откусил, прожевал, со следующим куском повторил все движения Семена. Прожевал, вскинул на Семена глаза:

    -  Сам делал?

    -  Сам, - признался Семен сокрушенно. - Что делать, поесть люблю.

    -  Хорошо, - одобрил Влад. - Женщины так умеют?

    -  Есть? Еще как!

    -  Нет, готовить.

    -  Куда им, - ответил Семен пренебрежительно. Взглянув в суровое лицо, добавил торопливо: - Наши обычаи могут показаться странными. Женщины готовят, когда хотят. Но даже когда есть желание, то умеют... не очень. Кася, сам знаешь, принцесса, а с них какой спрос? Другие женщины готовят еще хуже.

    Влад с удовольствием сжевал третий кусок, намазав специями еще гуще, буркнул:

    -  У нас тоже. Мужчины готовят намного лучше. Если хотят, конечно.

    Семен вздохнул, чувствуя, как покидают последние остатки напряжения:

    -  Ты меня понимаешь. Мужчина должен есть хорошо, верно?

    Влад окинул его одобрительным взглядом:

    -  Ты отличаешься... от остальных.

    Глава 5

    Ковальский, как было объявлено на следующий день, в тяжелом состоянии, но выкарабкается непременно - на операционный стол попал вовремя. Глебу зафиксировали кость, накачали болеутоляющим другого состава, так что походный вождь уже с утра прыгал по Станции, ругался с механиками, разбирал на части два оставшихся орнитоптера, выискивал дефект, который привел к катастрофе.

    Влад выпустил, несмотря на протесты, дима на охоту. Тот совершил несколько кругов вокруг Станции, запоминая дорогу, сунулся в дверь, проверив память и перепугав до полусмерти двух женщин, затем умчался в Лес. Техники спешно устанавливали на входной двери сигнализацию: открытой держать нельзя - бактерий набьется столько, что не уничтожить, а закрытая сама должна раздвигаться в момент касания ее сяжками огромного ксеркса.

    Влад неспешно прогуливался по коридору, который опоясывал Станцию. Нож и арбалет оставил, дабы никого не пугать. Недоумевал, почему шарахаются, к тому же смотрят ему на плечо, где сидит, сладко позевывая, сонный Хоша. Двери в лаборатории часто оставались настежь, варвар останавливался у порога, наблюдал, шел дальше. Двигался хаотично, как броуновская частица. Соколов как-то обронил многозначительно, что в этих прогулках какая-то система.

    К нему привыкли уже к середине дня, перестали вздрагивать, видя огромную фигуру, закованную в прочный эпителий, почти что кутикулу. В присутствии Влада старались не делать опытов с мощными разрядами, взрывами, хлопками.

    Обеспокоенный Соколов вызвал Глеба:

    -  Пора его одарить и отправить восвояси. Если еще не отобрали подарки, то хотя бы зафиксируйте на месте.

    -  Посадить под замок?

    -  Займи чем-нибудь. Ты посмотри на него!

    Сквозь раскрытую дверь были видны работающие компьютеры, а перед главным дисплеем неподвижно застыл варвар. На экране шла пляска кривых, цветных контуров, в стремительном темпе сменялись колонки цифр.

    -  Что он понимает? - удивился Глеб. - Примитивные народы не узнают даже рисунков. Для них это просто цветные пятна... Посмотри, с каким вниманием смотрят оба!

    Хоша тоже замер, втянув голову. Крупные глаза не отрывались от цветных огоньков, а когда мелькали красные искры, весь напружинивался, подгребал прыгательные лапы и прижимался к плечу.