— Спроси любого студента, — говорил Манфред Пойккерту, — было бы благом для человечества, если бы кто-нибудь убил Наполеона тотчас же по возвращении его из Египетского похода, и он, не колеблясь, ответит вам: «Да».

— Все равно они не поставили бы памятника убийце Наполеона, — мягко ответил Пойккерт, — Как не поставили памятника и Фельтону, убившему развратного и кровавого министра Карла I. Может быть, только далекое потомство оценит нас, — насмешливо добавил он. — Мне же пока вполне достаточно одобрения моей собственной совести.

Он бросил докуренную сигару и опустил руку в карман за второй. Побледнев, он внезапно остановил проезжавший кэб.

Манфред ничего не понимал.

— Что случилось? Ты мне говорил, что хотел пройтись пешком?

Но он покорно сел в кэб вслед за Пойккертом, крикнувшим кучеру: «Бейкер-стрит»!

Только когда кэб въехал на Шафстбери-авеню, Пойккерт объяснил:

— Меня обокрали. Увели часы и вместе с ними записную книжку, в которой я сделал кое-какие заметки для Сери.

— Скорее всего, это обыкновенный карманный вор.

Пойккерт ощупал карманы.

— Все остальное на месте… Если это обыкновенный карманный вор, то часы он оставил себе, а записную книжку бросил в ближайшую водосточную трубу, Но если это переодетый полицейский агент?

— В книжке не было имени или адреса?

— Нет, конечно. Но если книжка попадет в руки полиции, и если вор опознает нас, будут расшифрованы и вычисления.

Кэб остановился у станции подземной железной дороги на Бэйкер-стрит. Пойккерт расплатился и сказал:

— Я отправлюсь в восточную часть города. Встретимся завтра утром. За это время постараюсь узнать, не попала ли моя книжка в Скотленд-Ярд.

Они простились и разошлись в разные стороны.

Если бы Билли Маркс не пил в эту ночь, он был бы вполне удовлетворен своей работой. Но винные пары соблазняют…

Возбуждение, созданное угрозами Четырех, привело к Вестминистерскому аббатству и Парламенту жителей всех лондонских предместий, толпившихся на берегу Темзы и сотнями дожидавшихся теперь трамваев и автобусов в Стрэтэм, Кэмберуель, Клапэм и Гринвич.

До полуночи было еще далеко, и Билли решил поработать в трамваях.

У толстой старухи он вытащил кошелек, у господина в цилиндре — часы, из дамской сумочки — небольшое ручное зеркальце и хотел закончить операцию исследованием карманов хорошо одетой молодой леди.

Исследование увенчалось полным успехом. Кошелек и кружевной носовой платок вознаградили вора. Он приготовился скромно оставить поле действия, как вдруг над ухом раздался приветливый голос:

— Здорово, Билли!

Голос был хорошо знаком, и Билли стало не по себе.

— Здравствуйте, мистер Ховард, — ответил он с притворной радостью. — Как поживаете сэр? Страшно рад видеть вас.

— Куда вы собрались, Билли? — спросил Ховард, дружески хватая его за руки.

— Домой.

— Домой, домой, — повторил Ховард, оттягивая Сопротивлявшегося Билли от толпы, — Билли идет домой… Портер, — обратился он к шедшему с ним молодому человеку, — пойдите в трамвай и узнайте, все ли вещи целы у пассажиров.

Молодой человек вернулся и вскочил в трамвай.

— А теперь, мой друг, — продолжал Ховард, крепче сжимая руку Билли, — расскажите, как вы провели время?

— В чем дело, мистер Ховард? Куда вы меня тащите?

— Старые штуки, мой друг, и тащу я вас в старое место.