Дважды на встречу им попадались обитатели этого странного острова. Сначала из-за поворота появился шатающийся мужчина с глиняным кувшином в руках. Анджала удивилась, что ревуны никак не предупредили отряд о встречном, но потом догадалась, что адепт постоянно поддерживал с ними связь. Пьяный, взглянув в глаза С'Коллы, зашатался еще сильнее, отошел в сторону и тяжело опустился на камень. После этого он с преувеличенной осторожностью поставил кувшин на землю и широко перекрестился.

С'Колла в этот момент уже миновал этого человека, и не видел его жеста. Анджала остановилась, раздумывая, не стоит ли рассказать об этом адепту, но в этот момент Джезекия шагнул к пьянице, схватил его кувшин и сделал большой глоток.

- Недурно, - пошлепал он губами.

- Спаси меня и мой ром, Мать-Дева... - запинаясь, пробормотал человек и попытался отобрать кувшин у Джезекии.

- Еще глоток, - оттолкнул его крестьянин. - Совсем недурно... Не хуже рисовой водки. Хочешь попробовать, Анджала?

- Нет. О чем ты бормочешь, дикарь? Какая еще Мать-Дева?

- Мать-Дева, - повторил пьяница. - Спаси меня и мой ром от колдунов дивных, островных, гатских...

- Бери, бери! - вернул ему сосуд Джезекия и они пошли дальше. - Мать-Дева... Ты видела, какие у него рисунки на груди?

- Я не рассматривала, - фыркнула Анджала. - Мужчине не подобает расхаживать голышом. Страна босых пьяниц.

- Это похоже на древние изображения Девы Марии... - пояснил Джезекия. - Я видел у эливенеров, очень красиво. Они не забыли про Погибель, кое-что вытащили оттуда, из древних времен. Не такие уж они дикари. Надеюсь, высокий господин С'Колла слышит меня!

Последние слова крестьянин повторил нарочито громко, и шагающий впереди адепт вдруг, не оборачиваясь, на миг вскинул вверх посох. Анджала даже губу прикусила с досады - Джезекия мало помалу становится главным помощником колдуна! Разве это справедливо?

Примерно через час их ждала более интересная встреча. Дорога здесь была почти прямой на расстоянии в полумилю, и они издалека увидели поджидавших их ревунов. Оба лемута стояли с обнаженными клинками, а рядом с ними виднелся опустившийся на колени человек. Чуть поодаль валялся опрокинутый паланкин.

Когда путники приблизились, то смогли как следует разглядеть человека на коленях. Это был худой мужчина с абсолютно седой головой, на самой макушке которой ловко сидела крохотная красная шапочка. В отличие от прежде виданных островитян, его тело покрывало сложное убранство, сочетающее белый, красный и черный цвета, расщитое множеством крестов. На толстой железной цепи висел большой золотой крест. Человек часто крестился и что-то бормотал про себя.

- Как твое имя? - адепт остановился возле него.

- Кюре Джанни, - поднял глаза священник. - И я не боюсь назвать тебе его, потому что ваше колдовство не властно над слугами Матери-Девы. Отдайте девочку и уходите прочь за море, демоны!

- Джанни, кюре... - задумчиво проговорил С'Колла. - И ты думаешь, что сможешь заставить меня отдать тебе девчонку? Как же ты надеешься этого добиться, заговорами, или, можт быть, размахивая этим амулетом?

- Не пытайся подчинить меня себе! - Джанни задрожал, подвергнувшись ментальной атаке, но лишь стал креститься еще чаще. - У тебя ничего не выйдет, проклятый вудуист! Ваше место на диких островах и в отравленных джунглях! Убирайтесь из Бахама!

- Вудуист... - задумчиво повторил адепт. - Что ж, уже кое-что. Но ты действительно веришь так истово, что в твоей голове осталось одно бормотание. Так зови свою Деву, пусть она тебя защитит.

- Бегите, кюре! - закричала Дженис, когда один из ревунов шагнул к священнику и замахнулся.

Но Джанни лишь зажмурился, продолжая креститься. Лемут лениво, но с видимым удовольствием взмахнул кривым клинком и седая голова священника покатилась в пыль.