-  Что ж, изволь, - сказал наконец Читрадрива. - У анхем нет никаких своих особых богов. Когда мы кочевали, то принимали всех божков той местности, через которую пролегал наш путь. Наши боги - ваши боги. Поэтому клянусь всеми твоими и моими, вашими и нашими богами, что не причиню твоему гостю никакого вреда… разумеется, пока он будет оставаться твоим гостем. Как ты понимаешь, я не могу гарантировать ему ровным счётом ничего, когда он покинет окрестности Торренкуля. Не так ли?

    Пеменхат некоторое время раздумывал над словами Читрадривы, затем вдруг без всякого перехода сообщил:

    -  Это Карсидар.

    -  Ну и что? - не понял Читрадрива.

    Гандзаки жили довольно обособленно от прочих людей. Те, которые по примеру кочевников-предков продолжали заниматься скотоводством, основывали небольшие хуторки, куда чужаки-гохем почти не допускались. А те, кто оседал в городах, городках и местечках, селились компактно, в отдельных кварталах-гандзериях, и держались обособленно. Гандзакам дозволялось заниматься некоторыми ремёслами, торговлей, врачеванием; среди них было немало купцов, лавочников, лекарей, фокусников, ведунов и прорицателей, а женщины из низов промышляли гаданием. Пользуясь услугами гандзаков, коренные жители, тем не менее, относились к ним недоброжелательно, а подчас и враждебно. Гандзаки, в свою очередь, не набивались в друзья чужакам, рассматривая их, прежде всего, как клиентов, пациентов, партнёров по различным торговым операциям да как источник возможной наживы - что, в сущности, почти одно и то же.

    Поэтому неудивительно, что Читрадрива не имел ни малейшего представления о том, кто такой Карсидар и чем он знаменит.

    -  Как? Неужели ты ничего не слышал о мастере Карсидаре?! - не сдержав изумления, воскликнул Пеменхат и добавил с затаённой надеждой:

    -  Ничего-ничего?

    Пожалуй, старика вполне устроило бы такое положение дел. В каждой морщинке его круглого лица теперь затаилось сожаление по поводу собственной неосторожности. В самом деле, издалека начал, клятву взял - а в итоге лишь сосредоточил внимание колдуна-гандзака на личности Карсидара. Нехорошо получилось…

    Читрадрива не собирался щадить незваного гостя. Напротив, он поспешил использовать промах Пеменхата и по-прежнему мягко, но уже со слегка показной настойчивостью спросил:

    -  Так кто же такой Карсидар? Судя по твоим словам, он как раз принадлежит к вольным людям, к мастерам. Тогда понятно, почему ты таскаешь мясницкий нож в спинных ножнах… И сдаётся мне, почтенный Пеменхат, ты всё же имеешь некоторое отношение к вольным людям. Не в том смысле, что принимаешь их у себя. У тебя самого замашки мастера.

    Некоторое время Пеменхат угрюмо молчал, наконец сказал:

    -  Да что уж я… Что я… Я стар и никому не нужен, за моей головой не станут охотиться. А вот молодёжь…

    -  Короче, во сколько оценена его голова? - прямо спросил Читрадрива.

    -  Она много стоит. У тебя нет столько золота, гандзак. И не знаю, найдётся ли столько золота у самого богатого из ваших мерзких ростовщиков.

    -  Значит, этот человек достоин если не уважения, то, во всяком случае, самого пристального внимания, - заметил Читрадрива. - И не только со стороны ищеек дворян-гохем, но, пожалуй, также и с моей стороны.

    Пеменхат бросил на него исподлобья угрюмый взгляд.

    -  Не обращай внимания. - Читрадрива усмехнулся и сказал на анхито:

    -  Гохем вэс анхем ло'хит'рарколь бо-игэйах ло'шлохем.