В прошлом веке чириканью мудраков от педагогики не внимали, другие были установки, иные педагоги. «Тот кто жалеет розг для дитя своего — тот губит его»,— учи­ла Библия, суммировавшая тысячелетний опыт человечест­ва. Но и этого мало — не жалеть розг надо вовремя: «Учи ребенка, пока поперек лавки помещается»,— советует рус­ская поговорка. А Джон Локк, английский философ конца XVII века, которого одновременно считали и выдающимся педагогом, объяснял: «Упрямство и упорное неповиновение должны подавляться силою и побоями: ибо против них нет другого лекарства. Одна из моих знакомых, разумная и доб­рая мать, принуждена была в подобном случае свою малень­кую дочь, только что взятую от кормилицы, высечь восемь раз подряд в одно и то же утро, пока ей удалось преодо­леть ее упрямство и добиться повиновения в одной, собственно говоря, пустой и безразличной вещи. И если бы она бросила это дело раньше, остановилась бы на седьмом сече­нии, дитя было бы испорчено навсегда, и безуспешные по­бои только укрепили бы ее упрямство, которое впоследст­вии весьма трудно было бы исправить».

Оставим пока в покое способы воспитания и оценим их с позиции уже рассмотренного нами Дела. Можем ли мы ка­кими-то словами, речами, примерами, разговорами на темы о душе и прочем воздействовать на человеческие инстинк­ты? Можем ли только мыслью заглушить их? Нет. Хотя го­ловной мозг и руководит всем существом в целом, но при­рода позаботилась о прочности инстинктов, ведь они — ос­нова жизни.

Попробуйте заставить сработать инстинкт продолжения рода у мужчины методом убеждения, если женщина ему ка­тегорически не нравится. Говорите ему про долг, про душу, про что угодно — инстинкт глух. Поменяйте женщину — инстинкт словам не внемлет. Воспитывать словами человека как такового, убеждать можно, его инстинкты — бесполез­но. Подчинить их себе можно только одним путем — тре­нировкой. Необходимо натренировать себя, свой спинной мозг до состояния, когда работа будет исполняться авто­матически.

Представьте себя на вышке по прыжкам в воду. Вам страшно, инстинкт самосохранения кричит: «Не смей это­го делать!» Вы пересиливаете его и прыгаете. Один раз, вто­рой... двадцать второй, и на двадцать третьем замечаете, что уже не думаете о страхе, вас уже заботит, как выполнить бо­лее сложный прыжок.

Мой отец начал войну в Молдавии, вышел из окружения в Одессе, там был ранен, воевал в Туле, в Сталинграде и через Курск, Варшаву, Кенигсберг дошел до Берлина. Четырежды был ранен, одиннадцать раз ходил в атаку. «И тем не ме­нее, — говорил он, — всякий раз, попадая с отдыха на пе­редовую, испытываешь сильнейший страх. Два дня. На тре­тий день о нем как-то забываешь».

В первый рабочий день вам нужно утром вставать, а ин­стинкт лени уговаривает лежать, спать, экономить энергию. Но надо. Одно утро, второе, и через месяц вы встаете, не думая, что хочется спать, что вы не отдохнули и прочее. Надо!

Но мы говорим о взрослых людях, о тех, которые уже в детстве стали взрослыми, то есть оттренировали в себе способность подавлять инстинкты. А если в детстве роди­тели не сделали ребенка человеком, то всю жизнь каждое утро будет одно и то же: страшная борьба между инстинк­том удовлетворения естественных надобностей и инстинк­том лени! И вся жизнь такого человека — сплошное муче­ние: работа кажется постылой, выполнение обычного долга перед семьей или обществом вызывает отвращение, он жи­вет только по выходным, когда его оставляют в покое. По сути своей это ужасная жизнь.

Так неужели ребенку надо выдумывать специальные трени­ровки по подавлению инстинктов? Нет, этого не требуется.