Стиви вертела в руках сандвич с курицей и никак не могла решиться поднести его ко рту: даже мысль о еде вызывала у нее отвращение. Вся ее воля была истрачена на чай: ей удалось влить в себя целую чашку.

Наконец она прервала долгое, наполненное мучительными мыслями молчание, обратившись к Гидеону:

– Ради всего святого, может мне кто-нибудь объяснить, зачем этот Манцони стрелял в них? Откуда он вообще взялся после стольких лет?

Гидеон отрицательно покачал головой и с тревогой посмотрел на мать.

– Боюсь, мы никогда этого не узнаем, мама. Мне кажется, когда они придут в сознание, они тоже не смогут объяснить его безумный поступок. Конечно, они расскажут, что происходило, когда он приехал, что он говорил, как себя вел…

– Скорее всего он был не вполне здоров психически, – вмешался Дерек. – Нормальный человек не приходит в дом, чтобы хладнокровно застрелить двух женщин, одну из которых он даже никогда раньше не встречал. Может быть, его сумасшествие было связано с Тамарой.

– Такие неуравновешенные люди очень опасны, – сказал Гидеон, снова вспоминая Марго и бросая обеспокоенный взгляд на Стиви.

Стиви нахмурилась и откинулась на спинку стула. Немного подумав, она снова спросила:

– Но почему Серджио Манцони считал, что Тамара его обидела или оскорбила? Их супружество продолжалось всего несколько месяцев, когда Тамаре было только восемнадцать. И Тамара не видела его много лет. Найгел мне сказал это в больнице. Раньше он не любил говорить об этом. – Стиви покачала головой. – Зачем он снова ворвался в ее жизнь после всех этих лет?

– Кто знает, мама! Кстати, чтобы чувствовать себя оскорбленным, совсем необязательно видеть этого человека или общаться с ним. Обида живет в больном мозгу как навязчивая идея и вытесняет разум.

Дерек кивнул.

– Гидеон прав, Стиви. – Он немного помолчал, сделал глоток кофе и продолжил: – Когда я говорил с Найгелом сегодня вечером, он рассказал мне, что в Токио Манцони собирался жениться на японке. Все эти годы Серджио не терял связи с родителями Тамары, они и сообщили ей о намечающейся свадьбе бывшего мужа года два назад.

– Вероятно, между ним и этой женщиной что-то произошло, в результате случился весь этот кошмар, – подумал вслух Гидеон.

– Мы можем только гадать, – сказал Дерек. – Это занятие абсолютно бессмысленное, может быть, и опасное.

– Ты прав, Дерек, – согласилась Стиви и перевела разговор на другую тему. – Мне сказали, что родители Тамары получили факс Брюса и завтра прилетают в Лондон. Слава богу, что скоро они будут рядом с дочерью.

Гидеон задумчиво сказал:

– Мне кажется, что-то вывело Манцони из равновесия и он зациклился на мыслях о Тамаре. И поэтому он разыскал ее адрес и приехал. В полиции мне сказали, что до приезда в Йоркшир он всего несколько дней пробыл в Англии. Они нашли в его чемодане билет на самолет, паспорт и документы на аренду машины.

– Значит, нет никаких сомнений, что это был именно Серджио Манцони? – спросила Стиви.

– Никаких, мама. – Гидеон посмотрел на часы. – Сейчас уже половина одиннадцатого, ты не хочешь пойти отдохнуть?

– Спать я не хочу. По нью-йоркскому времени еще только половина шестого вечера. Но, честно говоря, я совершенно измучена.

– Ничего удивительного.

Гидеон встал со стула, наклонился и поцеловал Стиви в щеку, затем опустил руку на плечо Дерека и сказал:

– Я пошел спать.

– Спокойной ночи, дорогой.