Снаряд попал в носовую часть броненосца, чуть выше ватерлинии. К небесам взметнулось полотнище алого пламени. Взрывная волна расшвыряла всех, кто находился в этот момент на палубе; Ласку здорово приложило о рубку, перебив дыхание, так что в течение пары минут она лишь хватала ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. Едва только первый шок отступил, в броненосец ударил еще один снаряд — на этот раз в корму. Рубка защитила девушку от брызнувших во все стороны осколков; нетвердо ступая, Ласка подошла к люку и спустилась по трапу вниз, не очень соображая, что она делает и зачем. Решение, однако, оказалось верным: не прошло и пяти минут, как на броненосец спикировали несколько «Стимфлаев», забрасывая корабль ручными бомбами.

— Вот, собственно, и все, — подытожил командор Мак Дули, гладя на дымящийся броненосец сквозь линзы мощной оптической системы. — Мы проделали им хорошую дыру в носу и разнесли в щепы руль; теперь эта жестянка беспомощна, словно младенец. Где мистер Легри?

— Заперся у себя в каюте и не отвечает на стук, сэр!

— Да и черт бы с ним, — равнодушно заявил сэр Роберт, которому вздорный француз успел надоесть до зубовного скрежета. — Спустить на воду десантные боты, призовой партии занять корабль!

Так вышло, что предупредить командора о возможных сюрпризах было некому. Легри пребывал в плену морфийных грез, Сильвио по-прежнему находился под бдительным надзором Имеющего Зуб (француз и не подумал освободить опального соратника из-под ареста), а фрау Мантойфель мало интересовало происходящее на линкоре. «Немезис» зажгла бортовые огни; туман заискрился, заиграл мириадами крохотных радуг. Ударили по воде весла: первый бот, ощетинившись штыками, двинулся сквозь туман навстречу судьбе.

Капитан Стерлинг пришел в себя под водой. Тяжесть протеза медленно увлекала его в пучину. Он забарахтался, бешено замолотил ногами — и всплыл на поверхность. Любимое его детище горело; рыжее пламя лениво шевелилось среди развороченных листов обшивки, отбрасывая на воду пляшущие блики. Капитан подгреб к борту, ухватился за осклизлые скобы шторм-трапа, подтянулся, кряхтя от натуги, и вытащил свое жирное тело из воды. Картина была безрадостной. Палубу усеивали тела — некоторые, впрочем, вяло шевелились. Во рту чувствовался привкус крови. Стерлинг сплюнул и обернулся. Вид сияющей огнями «Немезис» лишил его остатков душевного равновесия. Даже с расстояния в несколько миль воздушный линкор внушал трепет. Какова же эта штуковина вблизи?!

— Проклятие! Я ведь чуял, чуял подвох! Озорник! Эй, мистер Озорник, вы где?!

Пошатываясь, он добрел до ближайшего тела и перевернул его. Это был Лев Осокин. Глаза его закатились, из носа тоненькой струйкой сочилась кровь.

— Эй, очнись! Да очнись же ты, дьявол одноглазый! — Капитан тряс его, словно куклу, голова Осокина безвольно болталась из стороны в сторону.

— А, чтоб тебя! — Стерлинг оставил попытки привести Озорника в сознание, в сердцах пнул его тело и, по-крабьи оттопырив металлическую клешню, полез в люк.

— Лидделл! О’Рейли! Где все, черт бы вас побрал?!

— Я здесь, сэр! — опаленная рыжая борода Шона О’Рейли высунулась из-за угла. — У нас пожар в носовом отсеке, парни пытаются его потушить.

— К черту пожар! Шон, собери всех «стим бойз» — всех до единого, слышишь?! Я хочу, чтобы ребята прогулялись по волнам, как они это умеют, и кое-что объяснили тем ублюдкам. Где Лидделл?

Боцман молча кивнул в сторону моторного отделения. Капитан заковылял по коридору.