3

Ужас годичного заключения только начинался. В комнатушке его продержали пять дней, пока не начала подживать спина. Выпускали его лишь для того, чтобы он донес парашу до сортира и вылил ее содержимое. Выводил его Макс. Макс приносил еду. Макс занимал в тюремной иерархии более низкое положение, чем Майк. Он носил полосатый наряд и кандалы. Только, как заметил Мори, не волочил ноги. Макс научился ходить в кандалах, словно их и не было.

Сев у двери, Макс как-то заговорил с ним. Спросил, что за глупость он сотворил, если получил год тюрьмы.

— Они говорят, что ты крепко сглупил. Так что ты такого сделал?

Мори тяжело вздохнул:

— Я продавал страховые полисы.

Макс широко улыбнулся:

— Понятно. А никакой страховой компании не было, так? Полагаю, ты нашел типографию, где тебе отпечатали фальшивые страховые полисы, и…

— Совершенно верно, — подтвердил Мори.

— Тогда это глупость. По-другому и не скажешь. Пойти на риск попасть в такое место… Это глупо.

— А ты здесь за что, Макс?

— Незаконное использование оружия. Два года.

— Как понять, незаконное?

— Я убил человека.

— А почему ты не в рабочей команде?

— Начну работать со следующей недели. Меня укусил за ногу водяной щитомордник. Так что пока я числюсь в выздоравливающих.

Через пять дней Мори перевели в общий барак, определили ему койку. По ночам в проходе натягивали длинную цепь, пропуская ее через кольцо на ножных кандалах каждого заключенного. Таким образом они уже никуда не могли деться. Охранники даже не запирали окна и двери, оставляя их открытыми как для свежего воздуха, так и для москитов.

Начальник тюрьмы действительно был человеком не злобным. Понимая, что работу в поле Мори Коуэн не выдержит, он определил новенького на кухню.

С койки его поднимали до зари, освобождали от общей цепи, и он тащился на кухню помогать повару выпекать хлеб и варить кофе. На завтрак заключенным давали по ломтю хлеба, залитого патокой, густой и сладкой, которая хорошо насыщала, но портила зубы. Мори удавалось откладывать себе ломоть хлеба без патоки. Повар это видел, но молчал. Не рассказывал и Мори о секрете повара: патоку тот использовал для приготовления браги, из которой днем гнал крепкий ром.

Спина у Мори зажила, он научился спать в длинном бараке, воздух которого был пропитан запахом немытых тел и грязной одежды, среди пердящих от фасоли, храпящих, ругающихся во сне людей. Он научился обходиться без ванны и чистого белья. Научился подавлять тошноту, облегчаясь в туалете, где над каждым очком вился рой мух, а внизу копошились черви. Научился ходить в кандалах. И уже начал верить, что сможет пережить этот год.

А потом к нему подошел Большой Джон Лебо. Впервые это случилось вечером. Заключенным разрешалось посидеть во дворе, покурить, поговорить. На это выделялся час, после чего их загоняли в бараки и пропускали общую цепь через ножные кандалы каждого. Мори еще не закончил работу: домывал на кухне жестяные тарелки.

Большой Джон, как и Майк, пользовался особым доверием начальника тюрьмы и ходил без кандалов. Громадных габаритов, он, конечно, заплыл жиром, но силой Бог его не обидел. Хотя заключенным дозволялось бриться два раза в неделю под строгим контролем, Большой Джон брался за бритву лишь раз в месяц. Руки его посинели от вытатуированных змей и драконов. Заключенные называли его Босс.

Он вошел в кухню, схватил Мори за воротник и отволок в кладовую, заставленную мешками с зерном и пятигаллоновыми бочками со свиным жиром. Закрыв дверь, расстегнул ширинку и вытащил длинный толстый конец.