Изменить размер шрифта - +
 — почему все в Каишим так плакали, когда мы уезжали?

Я непонимающе посмотрела на мужчин. То, что было очевидным для любого Аирца, оказалось загадкой для чужаков. А объяснять чужакам верования другой страны — это задача достаточно непростая.

— Sprehe list! Er sims not gid. (Говори медленнее, он, похоже, не очень-то понимает).

На эту реплику блондин согласно кивнул и заговорил так, словно воды в рот набрал. Мужчина растягивал слова, распевая гласные звуки так, что я, учитывая акцент, вообще с трудом начала понимать, о чем он говорит.

— Коооогдаааа мыыыы ууууееееезжаааалииии всеееее плаааакаааалииии, поооочеееемуууу?

Вовремя решив, что дальше будет только хуже, решила попытаться объяснить, пока этот мужик не начал петь.

— Это такое поверье, — достаточно медленно, проговаривая каждый слог, заговорила я. — Аирцы верят, что в день свадьбы, а в данном случае в день помолвки, невеста умирает для своей семьи, чтобы переродиться в семье мужа.

— Barbarians(Варвары), — коротко прокомментировал мой ответ блондин, в то время, как его товарищ разразился настоящей тирадой.

— Gratulire uns erce! Such Schreclich incem werde! Face igt lirde bee space as eye not lich! Red frogste uns habbe tols litte! Geeen gidde wind aus ins tjolle nid laddt! (Радоваться надо, такую страшилу удалось сосватать! Лицо, словно дикие пчелы искусали, аж, глаз не видно! Нос, как блямба, тощая, как палка. Идет, того и гляди ветром унесет! Хоть бы гири, какие, к ногам подвесили!)

— Shut! — гневно рыкнул мужчина, что я невольно подпрыгнула. — Du sprehe un seine ire wife! (Замолчи! Между прочим говоришь о будущей жене одного из нас!)

— Shut! Shut! (Молчу! Молчу!) — все ещё посмеиваясь, замахал руками перед собой кажется Кельм, так его называли в день нашей первой встречи. Мужчина был похож на огромного рыжего исполина. Он был высок, широкоплеч, с зелеными озорными глазами, и с совершенно детским, непосредственным лицом. Хотя, если присмотреться к нему внимательнее, то вовсе и не непосредственность читалась в чертах его лица, а хитрость. Мужчина казался этаким хамелеоном. То он смеётся, словно ребенок, то смотрит, будто давно живущий на этом свете мудрец.

— Меееняяя зооовууут Рик, — неожиданно представился сереброволосый северянин, — а этооо Кельм, — указав рукой на товарища, кивнул он. — Согласишься ли ты пояснять нам особенности вашей культуры…

— List!List!(Медленнее! Медленнее!) — неожиданно перебил Кельм своего товарища, когда я наконец начала более-менее его понимать.

Рик, словно забывшись, благодарно кивнул товарищу.

— Соооглааасиишьсяяя лиии тыыы пооояяясняяять…

Так, кажется, я начинаю понимать, в чем проблема. Должно быть, они считают, что когда говорят в нормальном темпе, я плохо их понимаю.

— Говорите нормально, — перебила я певучую речь северянина, — я плохо понимаю, когда вы тянете слова.

Мужчина, как-то растерянно замолчал и обвиняюще посмотрел на товарища. Кельм округлил глаза, помолчал несколько секунд, после чего разразился громоподобным смехом.

— Wist, keine cretin either! (Ну, может, и не такой тупой!) — всё ещё посмеиваясь, заключил он.

— Хорошо, Дэй Ли, — наконец-то Рик начал говорить с нормальной скоростью и интонацией, — нам просто казалось, что так тебе будет легче нас понимать.

— Почему? Я, что тупой? — как-то само вырвалось у меня.

Рыжий уже хохотал так, что ему приходилось утирать слезы в уголках глаз. В первые вижу, чтобы человек был столь не сдержан в эмоциях!

— Нет, я не имел этого ввиду, — примирительно заговорил блондин, — Shut ire!(Заткнись уже!) — вновь обратился он ко все ещё веселящемуся другу, прибавив в голос рычащих ноток.

Быстрый переход