— Ммм, — горестно промычала она. За собачонкой находилось тело профессора — на коленях, словно во время молитвы, он был почти как живой, но в такой странной позе, что, казалось, вот-вот опрокинется; его свисавшая набок голова напоминала полуоторванную голову куклы — кусок проволоки, намотанный на два деревянных штыря, болтался на почти перерезанной шее. Потолок и стены были обрызганы кровью, будто из шланга.

Долорес Муньос закричала, смутно осознавая отчаяние от неотвратимости своей депортации, но уже не в силах остановиться, да особо и не стремилась совладать с собой.

ГЛАВА 4

Уаймэн Форд вошел в расположенный на Семнадцатой улице со вкусом отделанный офис Стэнтона Локвуда III, научного советника президента Соединенных Штатов. Ему уже доводилось бывать здесь по долгу службы, и кабинет запомнился с прошлого раза — стена со всевозможными свидетельствами влиятельности государственной персоны и фотографиями супруги с детишками, достойная вашингтонского политического тяжеловеса старинная обстановка.

С посеребренными сединой волосами, прищурив голубые глаза, Локвуд обогнул рабочий стол, почти бесшумно ступая по султанабадскому ковру, и с привычной уверенностью политика твердо пожал Форду руку.

— Рад встрече, Уаймэн. — Он напоминал Форду Питера Грейвза — седовласого актера, сыгравшего роль командира подразделения в старом телесериале «Миссия невыполнима».

— Я тоже рад вас видеть, Стэн, — ответил Форд.

— Прошу, — жестом пригласил он к вальяжным кожаным креслам возле кофейного столика времен Людовика XIV. Усадив Форда, сел напротив, слегка поддернув габардиновые брюки с острыми стрелками.

— Сколько мы не виделись — год?

— Около этого.

— Кофе? «Пеллегрино»?

— Кофе. Благодарю.

Дав указание секретарю, Локвуд откинулся на спинку кресла. Старенький гладкий камешек-оберег эллиптической формы появился в его руке, и Форд заметил, как он машинально потирает его большим и указательным пальцами. Локвуд профессионально, «по-вашингтонски», улыбнулся Форду.

— Как работа — есть что-то интересное?

— Да так, понемногу.

— Хочется чего-нибудь новенького?

— Если так же, как в прошлый раз, то увольте.

— Поверьте, это вам будет интересно, — кивнул он на маленькую металлическую коробку на столике. — «Мед», «медок» — слышали такое?

Подавшись вперед, Форд заглянул в коробочку сквозь верхнее толстое стекло — внутри мерцали минералы темно-оранжевого цвета.

— Не думаю.

— Их начали продавать в Бангкоке пару недель назад. И просят прилично — по тысяче долларов за карат.

Появился служащий с сервировочным столиком, на котором громоздились серебряные кофейник, сахарница, молочник и фарфоровые чашечки. Маленькая вертлявая тележка побрякивала и поскрипывала на все лады, пока не припарковалась возле Форда.

— Сэр?

— Пожалуйста, черный, без сахара.

Откинувшись на спинку кресла, Форд попробовал горячий кофе.

— Я оставлю кофейник — вдруг джентльмен захочет еще.

«А джентльмен непременно захочет», — подумал Форд, залпом осушив крохотную чашечку и наливая себе другую.

Локвуд продолжал потирать свой оберег.

— У меня в Нью-Йорке — в обсерватории Ламонт-Доэрти — над их происхождением трудится команда геофизиков. Камни необычны по составу, индекс преломления выше, чем у алмазов, удельный вес тринадцать и два, твердость — девять. Их насыщенный медовый цвет, можно сказать, уникален — красота… с некоторым подвохом.