– И ты можешь вернуть свой природный цвет, не лишившись при этом волос?

Уперев руки в бока, Делейни повернулась к подруге:

– Да что у вас за представления такие, в этом городе? Естественно, я могу удалить оттенок, не пережигая при этом собственные волосы. Я знаю, что делаю, – как-никак занимаюсь этим уже годы. – Делейни незаметно для себя повысила голос: – Я не Хелен, я отвечаю за свою работу!

– Ой, я же просто спросила!

– Ну да, и ты, и все остальные.

Делейни расстегнула молнию на спине, платье соскользнуло к ногам, и она переступила через него.

– Остальные – это кто?

Делейни представила себе Ника, сидящего на ее диване. Его горячие губы слились с ее губами. Его пальцы впились в ее бедро. Он заставил ее сказать, что она его хочет, а потом ушел, оставив ее спать в одиночестве и видеть его во сне. Ей хотелось ненавидеть его за это. Но она не могла. То, что произошло, повергло Делейни в такое замешательство, что до тех пор, пока она сама в себе не разберется, ей не хотелось обсуждать это ни с кем, даже с Лайзой.

Она положила платье на клетчатый плед, которым была застелена кровать Лайзы, и надела джинсы.

– Не важно.

– Твоя мать все еще тебя пилит за то, что ты стала стилистом?

– Нет. Более того, она даже попросила меня сделать прически участницам рождественского показа мод. – Делейни застегнула джинсы и подняла голову. – Она думала, что сможет меня перехитрить и втянуть в игру в дочки-матери, в которую мне приходилось играть, когда я была девчонкой.

Лайза рассмеялась.

– Помнишь то платье из золотой парчи – с широким поясом и большим бантом сзади?

– Как я могу его забыть! – Делейни натянула свитер из ангоры и села на кровать, чтобы надеть ботинки. – А на Рождество мать отправляется в круиз по Карибскому морю с Максом Харрисоном.

– Твоя мать и Макс? – Лайза села рядом с Делейни. – Как странно! Не могу представить твою мать ни с кем, кроме Генри.

– Мне кажется, Макс ей подходит. – Делейни зашнуровала один ботинок и принялась за другой. – Как бы то ни было, это первое Рождество за последние десять лет, которое я провожу дома, а она уезжает. Хотя, если задуматься, это на нее очень похоже.

– Ты можешь прийти к нам. Мы с Луи и Софи будем отмечать Рождество дома.

Делейни встала.

– Как-то не представляю себя «преломляющей хлеб» с членами семьи Аллегрецца.

– Ты же будешь с ними «преломлять хлеб» на свадебном банкете.

У Делейни засосало под ложечкой от тревожного предчувствия. Она медленно повесила платье на плечики.

– Но это ведь будет фуршет, правда?

– Нет, это будет обед за столиками в отеле «Лейк шор».

– А я думала, обед будет после репетиции.

– Нет, после репетиции будет фуршет.

– И сколько же человек будет на обеде?

– Семьдесят пять.

Делейни немного расслабилась. При таком количестве гостей избегать некоторых родственников Луи будет несложно.

– Пожалуйста, не сажай меня рядом с Бенитой, а то она зарежет меня ножом для масла.

А Ник? Он так непредсказуем, что Делейни просто не знала, чего от него ожидать.

– Не такая уж она ужасная.

– По отношению к тебе – возможно.

Делейни взяла пальто и направилась к двери.

– Ты все-таки подумай насчет Рождества, – бросила ей вслед Лайза.

– Ладно, подумаю, – пообещала Делейни.

Однако она знала, что ни за что на свете не станет сидеть за столом напротив Ника.