«Я тебя хочу», – сказала она. Вернее, он вытянул из нее это признание, как какой-нибудь жалкий неудачник, вымаливающий любовь. Никогда в жизни Ник не требовал от женщины, чтобы она сказала, что хочет его. У него не было в этом надобности. Для него никогда не было важно, чтобы розовые губы женщины прошептали эти слова. А вот теперь, похоже, стало важным.

Больше никаких «если бы» на эту тему. Генри знал, что делал, когда писал свое завещание. Он напомнил Нику, каково это – желать то, чего ты никогда не получишь, жаждать то, что для тебя недоступно, знать, что ты можешь к этому прикоснуться, но никогда не сможешь им обладать.

Перед лицом Ника закружились снежинки, он зашел в офис и взял куртку. Некоторые мужчины совершают ошибку, принимая похоть за любовь. Он не из таких. Он не любит Делейни. То, что он к ней чувствует, хуже, чем любовь. Это такая похоть, что буквально все внутренности переворачивает. Ник с негодованием подумал, что ведет себя как последний идиот, до жути желая женщину, которая по большей части его просто ненавидит.

Делейни сдвинула помидоры на край тарелки и наколола на вилку листик салата и кусочек цыпленка.

– Как идут деда в салоне? – спросила Гвен. Делейни сразу насторожилась: мать никогда не интересовалась ее бизнесом.

– Неплохо, – сказала Делейни, отправляя салат в рот. Она подумала о том, что мать явно что-то замышляет. Не стоило соглашаться встретиться с ней в ресторане, где невозможно завопить, не привлекая к себе всеобщего внимания. – А что?

– Обычно прически участницам рождественского показа мод делает Хелен, но в этом году я поговорила с несколькими членами правления и убедила их сделать прически у тебя. – Гвен поковыряла вилкой в тарелке и отложила вилку в сторону. – Я подумала, что тебе не помешает реклама.

Вероятнее всего, мать решила таким путем втянуть ее ъ работу какого-нибудь дурацкого комитета.

– Только прически? Это все?

Гвен пододвинула к себе чашку горячего чая с лимоном.

– Вообще-то я подумала, что ты также могла бы принять участие в шоу.

Вот она, истинная причина. Сделать прически для показа мод – только приманка; в действительности Гвен хочет покрасоваться рядом с ней в подходящих по стилю нарядах, как будто они не мать и дочь, а сестры-близнецы.

В здешнем показе мод действовали два правила: наряды должны быть сшиты собственноручно и соответствовать сезону.

– Вместе с тобой?

– Естественно, я там буду.

– И мы будем одинаково одеты?

– Ну, не одинаково, но похоже.

Ни за что. Делейни отлично помнила тот год, когда ее заставили нарядиться Рудольфом. Она бы, может, и не возражала, не будь ей шестнадцать лет.

– Я не могу и участвовать в шоу, и делать прически.

– Но Хелен же может.

– Я не Хелен. – Делейни взяла хлебную палочку. – Я сделаю прически, но хочу, чтобы в программке шоу было указано название моего салона и чтобы его объявили в начале и в конце показа.

Похоже, Гвен это не очень понравилось.

– Я попрошу кого-нибудь из правления связаться с тобой.

– Хорошо. Когда будет показ?

– Во время зимнего фестиваля. Показ всегда проходит в третью среду, за несколько дней до конкурса ледяных скульптур. – Гвен поставила чашку на блюдце и вздохнула. – Помнишь, когда Генри был мэром, мы ходили вместе с ним и помогали судить?

Конечно, Делейни помнила. Каждый год в декабре в Трули проводился конкурс ледяных скульптур. Конкурс проходил в Ларкспур-парке, и туристы съезжались на него за сотни миль. Делейни помнила, как она ходила рядом с Генри и матерью в тяжелом ворсистом пальто и меховой шапке, помнила, что у нее мерзли щеки и нос.