— Ты ужасно выглядишь, — хрипло проговорила она.

На измученном лице Кухулина появилась улыбка, а смешок Лохлана больше походил на рыдание.

Она взглянула на мужа и брата, откашлялась и снова заговорила:

— Что ж, ни на одном из вас я не вижу цепей и новых ран. Можно предположить, что вы неплохо уживаетесь друг с другом. Верно?

— Она не безумна.

Лохлан прижал ее руку к губам, и жена с потрясением увидела, что его лицо мокро от слез.

— Я говорил, что с ней все будет в порядке, — сказал Кухулин.

Его глаза тоже подозрительно сияли.

— Она может слышать вас обоих, — сердито проговорила Эльфейм.

— Добро пожаловать обратно, сестрица, — сказал Ку.

— Как долго я спала?

— Сегодня пятая ночь, — ответил Лохлан.

Она удивленно заморгала.

— Неудивительно, что мне так хочется есть.

На лице Кухулина, прочерченном глубокими складками, появилась улыбка.

— Винни будет очень рада это слышать.

Он поспешил к двери.

— Ку, подожди.

Лохлан понял, чего она хочет, поцеловал жену, осторожно отпустил ее руку и отошел, чтобы Кухулин мог занять его место.

Эльфейм села и протянула брату руку.

— Я хотела поговорить с тобой о Лохлане.

С невероятно усталым видом Кухулин покачал головой.

— Тебе ничего не надо объяснять, Эльфейм.

— Нет, надо. Я хотела рассказать тебе о Лохлане в тот самый день, когда встретила его, но не знала, как это сделать. Я не желала, чтобы ты сам узнал об этом и подумал, что сестра недостаточно любит тебя или не совсем доверяет. Дело не в этом. В тебе я не сомневалась. Проблема во мне. Я не могла найти нужные слова, а потом ты влюбился в Бренну.

Кухулин стиснул зубы, отвел от нее взгляд и сказал:

— Я не виню ни тебя, ни Лохлана в смерти Бренны. — Он помолчал и тяжело вздохнул. — Даже Фаллон не заслужила этого. Безумие — не ее вина.

— Ку, посмотри на меня, — сказала Эльфейм.

Когда брат взглянул ей в глаза, она увидела в них глубокое горе и поняла, что он говорит ей правду. В смерти Бренны воин винил не их, а себя.

— Ку... — начала она, но он отпустил ее руку и встал так резко, что кресло чуть не упало.

— Я не могу говорить об этом, Эль.

Не глядя на нее, брат повернулся, торопливо направился к двери и оглянулся.

— Я принесу тебе поесть, — сказал он и захлопнул двери, за которыми скрывалась его боль.

— Он не разрешил сжечь ее на погребальном костре, — проговорил Лохлан.

Вместо того чтобы сесть в кресло, он опустился рядом с ней на кровать и взял ее руку в свои теплые ладони.

— Ку сказал, что огонь и так причинил ей слишком много боли.

— Ой, Ку!.. — вздохнула Эльфейм, глядя на закрытую дверь.

— Кентавр, Повелитель камней, вырыл могилу и вырезал на надгробии изображение Бренны. Сегодня утром Кухулин опустил ее туда.

— Где? — прошептала Эльфейм, вытирая со щек слезы.

— На том месте, где стояла ее палатка. — Он печально покачал головой. — Мне кажется, что вместе с Бренной воин похоронил свое сердце.

— Мне надо было находиться рядом с ним. Он нуждался в этом.

— Ты не могла, потому что потеряла сознание. Не вини себя. Твой брат сказал правду. Он не обвиняет ни тебя, ни моих соплеменников, ни меня. Пока ты болела, он был благородным вождем.

— Фаллон, Кейр и двое других — что с ними? — спросила Эль.

— Кухулин приказал заключить Фаллон в замке Стражи, где она будет ожидать рождения ребенка, а также твоего решения о том, какое наказание ей придется понести за свое преступление. Кейр захотел остаться с ней.