Лохлан мог в любую минуту прекратить боль, подчинившись своему темному наследию. Он скрипнул зубами.

«Тогда я буду принадлежать расе своего отца, стану не лучше бешеного животного или демона. То и другое подходит идеально».

Он мечтал о большем — для себя и своего народа.

Эльфейм!..

Ее имя проливалось прохладной водой на его испепеленную душу.

Они встретились в царстве снов. Он был уверен в этом. Она услышала его голос и открылась ему. Лохлан обнял ее крыльями и стал поглаживать. Она увидела его, по крайней мере — часть.

Он ясно слышал, как Избранная воскликнула:

— У него крылья!

Голос Эльфейм все еще звенел внутри фоморианца. Удивление, которое в нем выражалось, наполнило его надеждой и невыразимой радостью. На какое-то время ему даже стало легче переносить боль.

11

Сон оставался с ней на протяжении всего утра. Даже в середине дня взгляд Эльфейм время от времени становился влажным. Она вспоминала нежность тумана, окрашенного в алый цвет.

В один из таких моментов девушка пропустила мимо ушей слова рабочего:

— Вот так-то, госпожа.

— Прости. Я задумалась. Так это можно восстановить? — спросила Эльфейм, сердясь на себя за невнимательность.

«Это только сон. Глупо придавать ему столько значения».

— Я говорил, что придется поработать, но думаю, что восстановить можно.

У юноши были широкие плечи, загрубелые ладони и коричневое от загара лицо. Он много работал на свежем воздухе. Но выражение карих глаз парня оказалось теплым, а улыбка — уверенной, когда он осматривал фонтан.

— Я уже начал расчистку замкового фундамента. Когда закончим, вода снова будет свободно проходить отсюда в кухню и к фонтану, госпожа. Если, конечно, не обнаружится, что подземная система каналов нарушена.

— Хорошо, спасибо.

Парень вежливо поклонился ей и покинул внутренний двор. Эльфейм взглянула на статую симпатичной девушки, так походившей на нее. Развалины, завалившие фонтан, были убраны, теперь пришла пора отмыть скульптуру. Дананн посоветовал использовать для этого песок, мыльную воду и жесткую щетку. Точно такими же средствами несколько женщин, стоявших на торопливо сколоченных козлах, чистили массивные колонны, окружавшие внутренний двор. Их болтовню иногда заглушал шум на крыше. Ее уже начали восстанавливать. В замке кипела работа.

— Наверное, мне стоило бы заняться чем-нибудь ужасно важным, вместо того чтобы постоянно думать о тебе, — шепнула она каменной девушке.

Эльфейм уже счистила грязь с лица Рианнон. Мрамор, из которого была высечена статуя, словно испускал кремовое сияние. Вымытое лицо девушки представляло яркий контраст с ее телом.

— Но в силу некоторых причин я верю, что ты важнее всего.

— Это правильно, что ты разговариваешь с камнем, госпожа.

За спиной Эль раздался звучный голос Дананна, и она подскочила от неожиданности. Неизвестно, кто из них передвигался бесшумнее — Повелитель камней или охотница, но у девушки часто возникало ощущение, что оба решили проверить ее нервы на прочность.

Эльфейм оправилась от испуга и коснулась щеки статуи.

— С ней нетрудно разговаривать. Она кажется настоящей. — Избранная обернулась к старому кентавру: — Я чувствую, что этот фонтан и внутренний двор почему-то очень важны для меня, понимаю, что должна следить и за другими работами, но меня влечет сюда, к сердцу замка. Я не успокоюсь, пока это все снова не оживет. — Она обвела руками вокруг себя.

— «Сердце»... «оживет», — медленно проговорил Дананн, почесывая подбородок. — Интересный выбор слов. Когда говорят о постройке нового дома или даже о восстановлении старого, обычно не используют слова, описывающие живого, дышащего человека.