Некоторые из них были незнакомы Лизбет, чтобы она могла без риска воспользоваться ими, в целебных свойствах других она уже успела убедиться.

Незаметно пролетело несколько часов, прежде чем Родни пришло в голову справиться о мастере Гиллингеме. Посланный на поиски почетного гостя матрос появился в кубрике в тот самый момент, когда Лизбет заканчивала бинтовать последнего раненого. Едва она поднялась на палубу, как поняла, что корабль сильно качает. Волны перехлестывали через борт, палуба была залита водой. Даже за это непродолжительное время команда «Святой Перпетуи» сотворила чудеса. Корабль был совершенно очищен от последствий сражения. Боцман и его помощники латали снасти, плотники еще трудились вовсю, но поврежденные, пришедшие в негодность паруса уже успели заменить новыми.

Это действительно была тяжелая работа, учитывая качку, но матросы справились, несмотря на то что палуба то вздымалась вверх, то уходила из-под ног, а соленые брызги немилосердно орошали всех трудившихся на палубе.

Самую серьезную проблему представлял сейчас факт, что команда была слишком малочисленной, чтобы благополучно привести корабль в порт.

Матрос помог Лизбет пройти по палубе, но не успела она укрыться в кают-компании, как оттуда выбежал Родни, едва не сбив ее с ног.

— Молчите! — крикнул он, хотя Лизбет и так молчала. — Вы что-нибудь слышите?

Услышать что-либо было довольно сложно в посвисте ветра, плеске волн и скрипе брусьев. Но матрос, уловив слова Родни, ответил:

— Это пушки бьют, сэр, клянусь Богом!

Теперь и Лизбет услышала отдаленные пушечные выстрелы, но они показались ей эхом тех, которые звучали в ушах несколько часов назад.

— Это «Морской ястреб»! — воскликнул Родни. — Я везде узнаю грохот его тридцатидюймовки! Это «Морской ястреб», и он добивает испанские галионы.

Разумеется, это была всего лишь догадка, но она подтвердилась в полной мере, когда еще до сумерек их догнал «Морской ястреб». Родни приказал лечь в дрейф и ждал с нетерпением, которое умудрялся скрыть ото всех, кроме Лизбет. Она слишком хорошо читала признаки волнения на его лице.

Матросы не находили нужным сдерживать свои чувства, и, несмотря на ненастье, большинство из них при приближении «Морского ястреба» вышли на палубу.

— Вижу корабль! — выкрикнул дозорный и секундой позже весело добавил слова, которых ждал Родни: — Это «Морской ястреб», сэр.

Вокруг закричали «ура», а через некоторое время Лизбет услышала, как внизу кричат «ура» раненые, которым сообщили радостную новость.

— Он цел и невредим, — с облегчением выдохнула Лизбет.

Родни обернулся к ней. Ветер растрепал ее кудри, отчего она выглядела настолько женственно, что несколько месяцев назад он не на шутку испугался бы, как бы ее секрет не сделался общим достоянием. Но теперь его переполняли иные чувства. Храбрость Лизбет заставила его испытать гордость за нее, а ее усталое осунувшееся личико вызывало желание позаботиться о ней.

— И вы, слава богу, тоже, — произнес он еле слышно, но Лизбет расслышала его сквозь шум ветра.

— Родни, вы были великолепны. — Она не могла не высказать ему своего восхищения.

Он взял ее под руку и воскликнул с ликованием:

— Мы это сделали вместе, малышка Лизбет!

И Лизбет почувствовала себя принцессой крови, которой возложили королевскую корону на голову.

«Вместе»! Она задрожала от радости. До чего она любила этого человека — каждым биением своего сердца, каждым дыханием, каждой капелькой крови! Родни — победитель, Родни — гроза морей, предмет ее грез, ее Прекрасный Принц…

А ликующие крики не смолкали.