— Но как… как мог он быть… столь неосмотрительным и потерять его? Хьюго улыбнулся.

— Не знаю, как ворам удалось его выкрасть, но в ловкости им не откажешь. Попытки маркиза вернуть его назад не увенчались успехом.

— Поэтому он уехал из Индии, — предположила Паола, — и попросил тебя найти его бриллиант?

Она увидела, что Хьюго затрудняется с ответом, и продолжала:

— Я знаю, ты выполнил много тайных миссий и был связан с делом, которое называлось» Большая игра «. Об этом по секрету сказал мне папа.

— Твой отец не должен говорить о таких вещах! — возмутился Хьюго.

— Он сказал только мне, — успокоила его Паола. — Я не сомневаюсь, что даже мама от него ничего не узнала. С» Большой игрой» был связан его друг, который в конце концов погиб.

— Возвращение перстня маркизу, — смягчился Хьюго, — таит в себе большую опасность, но не имеет ничего общего с «Большой игрой». На самом деле все выглядит довольно банально: как обычно, у меня не было ни гроша, а он, если хочешь знать, предложил мне за возвращение перстня двадцать тысяч фунтов.

— Это огромная сумма! — поразилась девушка.

— Для меня тоже. И уверяю тебя, я отработал каждый пенни из этой суммы.

— Рискуя жизнью? — тихо спросила Паола.

— И не один, а тысячи раз, — ответил Хьюго, — но я нашел его. Сейчас проблема в том, чтобы передать его маркизу….

— И это я должна взять на себя, — заключила Паола.

— Меньше всего мне хочется втягивать в это тебя, — вздохнул Хьюго, — но логика подсказывает: никто не заподозрит, что столь молодая и неопытная девушка может быть связана с подобным делом, если же перстень привезу в Лукку я, то у меня почти не останется шансов вернуться живым.

— Тогда тебе, конечно, лучше не браться за это, а я отвезу перстень маркизу.

— Ты действительно это сделаешь? — обрадовался Хьюго. — По ты должна понимать, что не смеешь проронить ни единого слова никому, даже отцу и матери, потому что они, вне всякого сомнения, запретят тебе это.

— Никто не узнает, никто? — пообещала Паола. — Раз уж я еду в Лукку, то смогу без особого труда передать перстень таким образом, что никто не догадается, кто его привез.

Пока она говорила, ей вдруг пришло на ум, что именно маркиз и есть тот единственный человек, от знакомства с которым мать и графиня Рауло хотели уберечь ее.

«Мне и не нужно будет знакомиться с ним, — пыталась успокоить свою совесть Паола. — В Лукке у меня появится сколько, угодно возможностей передать ему перстень, не принимая в этом непосредственного участия».

— Не знаю, как благодарить тебя, ты просто великолепна! — с чувством сказал Хьюго. — Мне стыдно, что я втягиваю тебя в это. Тем более я даже не уверен, что ты будешь достаточно благоразумной, дабы не подвергнуть себя опасности.

— Ну что ты, — улыбнулась Паола, — конечно, я буду крайне благоразумной!

Он был уже почти готов, когда принцесса Пеона открыла глаза.

— Неужели ты уходишь, Витторио? — удивилась она.

— Уже светает.

Принцесса села.

Без сомнения, она была одной из самых прекрасных женщин, выпестованных Флоренцией. Ее красота была сродни совершенствам мадонн, изображенных на картинах, которыми славятся здешние галереи.

Обожатели приводили ее во дворец Питти и в галерею Уффици, чтобы указать на такие же, как у нее, брови на одном полотне, такие же губы — на другом и такой же тонкий прямой нос — на третьем.