|
Рэкины, Киршнеры и Роты прожили здесь большую часть своей жизни. Они приехали с маленькими детьми, растили их, учили кататься на велосипедах на тех же улочках, что и Майрона, посылали учиться в начальную школу Бернет-Хилл, потом в неполную среднюю в Хэритейдж и, наконец, в среднюю школу Ливингстона. Дети поступали в колледжи, уезжали и возвращались домой только на каникулы. Затем справлялись свадьбы. Гордые соседи показывали фотографии внуков и качали головой, удивляясь, как быстро летит время. Вскоре Рэкины, Киршнеры и Роты стали перебираться в другие места. Город, в котором они вырастили своих детей, уже ничего для них не значил. Их дома стали просторными и пустыми, и они выставляли их на продажу, уступая молодым семьям с маленькими детьми, которые тоже очень скоро отправлялись в Бернет-Хилл, в Хэритейдж и в среднюю школу Ливингстона.
Жизнь, решил Майрон, не так сильно отличается от той удручающей картины, которую рисуют в рекламах страховых компаний. Кое-кто из старожилов оставался. Их дома выделялись среди других множеством дополнительных пристроек, красивыми верандами и ухоженными лужайками – несмотря на то, что дети уже разъехались. Так поступили две семьи, Брауны и Голдштейны. И, само собой, Эл и Эллен Болитар. Майрон свернул на подъездную аллею, и лучи его фар заметались по дворику, как фонарики в руках двух беглецов. Он поставил «форд-таурус» на асфальтовой площадке возле баскетбольного щита. Выключил мотор. Посидел немного, глядя на обруч и щит. Ему представилось, как отец поднимает его высоко в воздух, чтобы Майрон мог дотянуться до корзины. Что это – воспоминание или плод воображения? Какая разница?.. Когда он подходил к дому, детекторы движения включили наружные огни. Их поставили три года назад, но родители до сих пор не могли прийти в себя от изумления, восприняв эту техническую новинку чуть ли не как второе изобретение колеса. Первое время они проводили часы, увлеченно изучая необычный механизм и пытаясь пригнуться к земле или двигаться неестественно медленно, чтобы обмануть его сенсоры. Жизнь иногда бывает чистейшим наслаждением. Родители сидели в кухне. Когда Майрон вошел, оба притворились, будто чем-то заняты. – Привет, – сказал Майрон. Они подняли головы, озабоченно глядя на него. – Здравствуй, малыш, – отозвалась мать. – Привет, Майрон, – произнес отец. – Вы рано вернулись из Европы, – заметил Майрон. Родители закивали так, словно их уличили в каком-то преступлении. Мать пробормотала: – Мы хотели посмотреть на твою игру. – Она произнесла это осторожно, точно ступала по тонкому льду. – Как прошла поездка? – спросил Майрон. – Отлично, – ответил отец. – Превосходно, – добавила мать. – Еда была очень вкусной. – Только порции маленькие, – вставил отец. – Как это маленькие? – Я просто уточняю, Эллен. Еда была вкусной, но порции маленькие. – Ты что, их взвешивал? – Когда я вижу маленькую порцию, я знаю, что она маленькая. Эти были маленькими. – Маленькими! А тебе нужны большие? Господи, он ест, как лошадь. Если ты сбросишь фунтов десять, тебе это пойдет на пользу. – По-твоему, я толстею? Ничего подобного. – Неужели? Посмотри на свои брюки – они натянуты так, будто ты танцуешь диско. Отец подмигнул. – Но ты их снимала без проблем. – Эл! – воскликнула мать, не удержавшись от улыбки. – В присутствии ребенка! Что с тобой? Отец взглянул на Майрона и развел руками. – Мы были в Венеции, – сообщил он так, словно это было объяснением. |
