Ее взгляд стал злым.

Мозель отшатнулась:

— Я не знала, как зовут человека, пока Морис не назвал мне его. Я должна была сообщить в полицию, что это за человек и где его найти, то есть в доме этого богача. Но если я так сделаю, то испорчу себе всю жизнь, может, даже в тюрьму попаду. А если не сделаю, то покину этот мир. Вот что я несу, милая.

Карен немного успокоилась:

— Почему надо сдать именно этого парня?

— Потому что Морис хочет получить обещанную за него награду. Если, конечно, за мертвого дадут бабки.

Мозель погасила сигарету в пепельнице и схватилась за подлокотник, чувствуя на себе взгляд Карен.

— Понимаете, этот мужчина — беглый преступник из Флориды…

Она чувствовала ее взгляд, потом почувствовала, что она встала, а когда Мозель подняла глаза, Карен в своем длинном пальто уже стремительно шагала через гостиную к выходу.

Они сняли маски и к чертям разнесли спальню Рипли: покидали на пол содержимое ящиков, сорвали картины со стен, содрали покрывало с кровати, распороли матрас.

Фоули и Бадди, закончив проверку комнат, стояли в коридоре.

— Ты бы спрятал деньги на мелкие расходы в матрасе? — спросил Фоули.

— Я оставляю свои в туалетном столике, — ответил Бадди. — Дерьмовое дело. Все закончится тем, что эти мудаки заберут телевизоры и свалят.

— Хочешь уйти?

— Готов в любое время, но что будет со служанкой и мальчиком?

— Не знаю.

Фоули чуть повернул голову. Александр и Мидж сидели на диване в «гостиной» части спальни. Он знал, что с ними будет, но не хотел говорить. Сейчас они больше напоминали каменные изваяния — замерев, схватили друг друга за руки и боялись даже вздохнуть. Кеннет доставал бутылки из бара и расставлял их сверху.

— Как я вижу, тебе это все тоже не по нутру, — промолвил Бадди.

— С самого начала мне это не понравилось.

— Наверное, стоит разобраться с этими говнюками, прежде чем уходить отсюда.

Фоули кивнул:

— Верно.

Он оглянулся на Бадди:

— Слушай, может, ты свалишь, а я здесь все подчищу?

— В каком смысле? — Бадди нахмурился.

Фоули промолчал, потому что не знал, как объяснить, что сейчас проигрываются последние сцены его жизни, что скоро все закончится и он уже смирился с этим. Все закончится прямо здесь, а не у ограды какой-нибудь там тюрьмы. Как будто Клайд Барроу, выезжая в тридцать четвертом году на ту проселочную дорогу, понимал, что наткнется на техасских рейнджеров, но уже ничего не мог сделать. Как объяснить такое предчувствие другому человеку? Пусть даже этот человек — Бадди. Бадди и так уже нервничал, поскольку чувствовал себя не в своей тарелке.

— Бери грузовик и уезжай, — велел Фоули.

— Не знаю, о чем это ты, — хмуро процедил Бадди, — но уедем мы вместе. Как только я заберу у Кеннета ключи.

Они услышали, как Морис, все еще крутившийся перед зеркалом и примеряющий обновки, сказал Кеннету:

— Поставь музыку.

Кеннет оторвался от бутылок и принялся перебирать компакт-диски на стойке.

— У него только Фрэнк Синатра, — крикнул он. — Правда, есть еще кое-кто, типа маленький Сэмми Дэвис, фигня одна…

— Поставь Фрэнка Синатру, — приказал Морис, рассматривая себя в зеркало. — Фрэнка я терплю.

— Ни хрена себе, у мужика-то Эстер Филлипс имеется.

— Вот это разговор. Поставь Эстер.

— «Исповедь в блюзе».