Никого больше в машинах первого ряда он не заметил. Отлично. Зеки возвращались со спортивного поля, но надзиратели еще не носились как сумасшедшие, да и свистки молчат. Прекрасно, значит, он приехал вовремя. После безумной гонки можно было на несколько минут расслабиться. Ему и так повезло — успел найти Глена и сообщить, что побег состоится сегодня, всего через несколько часов. Не в воскресенье, а сегодня, сейчас. Глен захотел узнать, почему. Бадди сказал: «Нет времени трепаться, понял? Бери машину и жди там, где договорились. После шести. Машина должна быть белой. Глен, ты понял меня?»

Глен, естественно, не понял, при чем тут цвет машины.

«Чтобы мы были уверены, что это ты, а не какой-нибудь легавый с радаром. Да, и оставь свои очки дома».

Глен сразу принялся спорить, и Бадди пришлось намекнуть: «Мальчик, делай, как сказано, и у тебя все получится».

Бадди тоже предстояло найти машину — опять-таки белую, чтобы Фоули не бегал по всей стоянке и не искал его. А до тюрьмы из Майами почти три часа езды.

Шли минуты, и он вдруг подумал, не ждет ли женщина в «шевроле» кого-нибудь из кубинцев, делающих подкоп. Насколько ему было известно, кубинцы любят «шевроле», а женщина может быть их соотечественницей — только с крашеными волосами. Бадди повертел головой, проверил, не ждет ли беглых зеков кто еще. Так на пригородной остановке ждут возвращающихся с работы мужей верные жены.

Блондинка стояла на оговоренном месте. Фоули велел Адель припарковать машину напротив второго столба от сторожевой вышки, что рядом с часовней, — именно там они полезут из земли.

Бадди ненавидел вышки — даже когда находился по другую сторону ограды. Оттуда человек с мощной винтовкой следил за каждым твоим шагом. Фоули, подняв глаза на вышку, заметил как-то: «Представляешь, вот сидит он там и надеется, что кто-нибудь бросится на ограду и тогда вполне законно можно будет пристрелить заключенного. Сидит там и молит Бога о такой возможности. Что за люди?!» Бадди ответил ему, что таково большинство надзирателей — злобные и тупые.

Тогда они только-только познакомились, узнали, что оба занимаются одним и тем же делом, и стали друзьями на всю жизнь. Это произошло всего в пяти милях от Тихого океана, в федеральной тюрьме «Ломпок», переполненной крутыми калифорнийскими наркодельцами, мошенниками и жуликами… Фоули еще сказал тогда: «Бадди, что такие старые профессионалы, как мы, делают в этой собачьей дыре, вместе со стукачами, неудачниками и прочими тупыми задницами?»

Освободились они порознь.

Бадди вышел первым и остановился в Лос-Анджелесе у своей старшей сестры Реджины-Мэри, бывшей монашки, живущей на пособие, пьющей вишневое вино и ежедневно молящейся о Бадди и прочих заблудших душах, уже отдыхающих в чистилище. Выходя на охоту, то есть бомбя банки, Бадди звонил ей каждую неделю и высылал деньги. Однако, попав в тюрьму, он вынужден был ограничиться письмами, так как Реджина отказалась оплачивать разговоры по телефону.

Фоули освободился через три месяца с пятьюдесятью долларами выходного пособия в кармане и на автобусе приехал в Лос-Анджелес, где в угнанной по такому случаю машине его уже ждал Бадди. В тот же день они взяли банк в Помоне — впервые Фоули и Бадди стали партнерами, — сняли пять тысяч шестьсот с двух кассиров и отправились в Лас-Вегас, где славно потрахались и просадили всю добычу. Пришлось вернуться в Лос-Анджелес, и они несколько месяцев бомбили банки по южной Калифорнии. Работали только вдвоем, по кассиру на душу, даже соревнования устраивали — кому удастся забрать больше денег так, чтобы сигнализация не заорала. Бадди очень не хватало Фоули как напарника.

Когда Фоули впервые отзвонился по поводу побега, Бадди еще жил с сестрой в Калифорнии.