Она почувствовала себя измученной, опустошенной и в то же время ликовала. Сын, из-за которого было сломано столько копий, наконец родился и покоился в объятиях матери. Он был прекрасен.

— Макс, — прошептала Мария. — Мой маленький Макс. Я назову тебя в честь отца.

Внезапно она ощутила скорбь по Максу-старшему, которому не суждено было увидеть сына. Раньше она оплакивала потерю любимого, теперь же горевала по тому, что потерял он сам. Максимилиан не выходил у нее из головы. Он всегда улыбался, и невозможно было представить себе, что сын не увидит эту улыбку. Он любил жизнь, передал ее своему ребенку, а сам навеки успокоился под холодной мраморной плитой.

Она еще смутно различала его в конце тоннеля. Макс больше не ждал ее, только прощально махал рукой. Марию душили рыдания.

Охваченная скорбью, она не заметила пристального взгляда Теодора. Этот человек видел все — то, как бережно плачущая мать держит ребенка, как она рассматривает красное сморщенное личико — и ждал, что женщина вот-вот поднимет глаза и включит его, Тео, в магический круг.

— Мари… — прошептал он.

Но та не слышала. Она в последний раз прощалась с Максом.

— Макс… — плакала она. — О Макс, Макс…

Тео молча слушал ее, потом отвернулся и провел по глазам тыльной стороной ладони. Вдалеке мелькнули огни «скорой помощи». Хантер с облегчением вздохнул, взял себя в руки и выбрался наружу. Через несколько мгновений Мария лежала на носилках, прижимая к груди ребенка.

— Вы поедете с нами? — спросил врач у Теодора.

Тео заколебался. Он всем сердцем стремился присоединиться к жене и сыну… нет, не его сыну! Ее и Макса. Она назвала его в честь брата. Вспомнила ли она хоть на мгновение о муже? Кричала: «Не бросайте меня!», цеплялась за него… Но ее глаза были закрыты. С кем она говорила на самом деле?

— Я останусь с машиной, — угрюмо сказал он. — Нужно вызвать механиков.

— Хорошо. — Врач сел в «скорую помощь» и захлопнул заднюю дверь.

Теодор смотрел вслед, пока свет фар не исчез во тьме. А затем настала тишина. Его окружали заиндевевшие поля. Было трудно поверить, что всего несколько минут назад они с Марией были одни и пережили то, что крепче всего соединяет мужчину с женщиной. По крайней мере, он так думал. Но это оказалось иллюзией. Он помог Мари произвести на свет ребенка брата. Больше в нем не нуждались…

Едва мать и младенец добрались до больницы, как крошечного малыша поместили в инкубатор.

— Ведь с ним все будет в порядке, правда? — умоляющим тоном спросила Мария.

Было крайне важно дать понять медперсоналу, что он отличается от других младенцев. Впрочем, казалось, все и сами понимали это.

— Все будет хорошо, но из-за аварии он родился почти на месяц раньше положенного, так что у нас нет другого выхода, — мягко сказала медсестра.

— Вы сообщите моему мужу?.. Где он?

— Остался с машиной.

— Ох… да, понимаю, — запинаясь, промолвила Мария. — Это дорогая машина… я совсем забыла.

У нее стало тяжело на сердце. В минуту драматических родов она остро чувствовала близость Тео. Мучаясь от боли, прижималась к нему, а он все время был рядом. Но близость оказалась иллюзией. Он заботился о ребенке, а не о ней. Теперь, когда продолжатель рода Хантеров родился, она не нужна никому.

Ах, если бы не так кружилась голова… Слабость после родов в порядке вещей, но она еще никогда не ощущала такого изнеможения.

Ожидая вызванную из гаража техпомощь, Тео расхаживал по шоссе взад и вперед.