Черт, самое малое, что он мог сделать — это поговорить с Морроу.

* * *

Салливэн отвез Уиллоу домой в своей коляске. Мрачно выглядевший Брэди ехал рядом. Она сидела прямо, расправив плечи, с чуть заплаканными глазами. Миссис Макинтайр дала ей цветы положить на могилу Лобо, и, склонившись над земляным холмиком, Уиллоу сказала ему последнее прости.

Она была благодарна горожанам. Появившись на ранчо в день набега, они заставили Алекса Ньютона очень хорошо понять, что Уиллоу и все, кого она опекала, находятся под их защитой.

Не то чтобы это требовалось. Алекс совершенно изменился. Из-за своей ненависти он чуть было не потерял Марису. В день перестрелки он остался в доме Уиллоу и все время сидел у постели дочери. Он уехал следующим утром лишь после того, как его заверили, что Мариса поправляется, но ее еще нельзя перевозить. Пуля сломала кость, и езда на тряской тележке не только была болезненной, но и могла вызвать осложнения.

Позже в тот день Алекс вернулся и сказал, что рассчитал всех наемников. Он сказал также, что больше не возражает против того, чтобы Гэр Морроу пользовался рекой. Уиллоу надеялась, и Мариса тоже, что затянутся раны, нанесенные враждой обоим мужчинам. Но время для этого еще не настало. Их все еще разделяли гордость и недоверие, но, по крайней мере, теперь ссора будет оставаться между ними, не затрагивая других.

А Брэди? В этой суматохе Брэди сразу начал распоряжаться. Он служил посредником в переговорах между Алексом и горожанами и приказал Кантону покинуть город. Так как городской шериф решил, что не собирается вмешиваться в это дело, и отказался сопровождать экспедицию на ранчо, Огэст Стиллуотер, взглянув на нового Брэди и быстро посовещавшись с городским советом, предложил ему его прежнюю работу — конечно же, с испытательным сроком. Брэди сказал, что подумает. Двумя днями позже он сказал, что мог бы принять предложение, если горожане примут в свою среду его невесту Эстеллу.

Граждане Ньютона за последнее время пережили столько потрясений, что это условие не показалось им таким уж неприемлемым. За несколько последних дней их система ценностей основательно изменилась. Внезапно дела стали важнее соблюдения внешних приличий. В конце концов, разве не видели они все, как когда-то самый уважаемый человек в городе затеял войну с женщиной? Разве не видели, как знаменитый профи пожертвовал собой ради ребенка? Разве они не видели, как городской пьяница вместе с еще одним человеком противостоял целой армии? Разве не видели, что эксцентричная мисс Уиллоу сплотила горожан так, как не мог никто другой?

Даже женщины попридержали языки, когда увидели появившихся из сарая в день перестрелки Брэди и Эстеллу, и как Эстелла побежала к лежавшим на земле раненым. Некоторые не удержались от слез.

Так что, с грустью размышляла Уиллоу, все оборачивалось к лучшему почти у всех. Казалось, даже Мариса и Салливэн пришли к взаимопониманию.

Она наткнулась на них, когда они разговаривали в день отъезда Марисы домой. Мариса рассерженно смотрела на Салливэна.

— Наверное, вам ненавистно заботиться обо мне, — говорила она. — Смотреть, как я лежу здесь.

Салливэн выглядел смущенным.

— Конечно, нет. — Он нежно дотронулся до нее. — Хотел бы я… — Он резко замолчал.

— Что бы вы хотели?

— Чтобы я всегда мог заботиться о вас.

— Значит, это не так ужасно?

— Конечно, нет!

— Тогда вы, наверное, считаете, что я хуже вас. — Наступило молчание, потом он запротестовал:

— Да как же вы можете так думать? Вы самая смелая, самая преданная…

— Но вы думаете, что я недостаточно люблю вас, или недостаточно сильна для того, чтобы заботиться о вас в тех случаях, когда у вас будут приступы малярии.