Вошел Серега Журавлев, молодой пацан из охраны, которого Севостьянов давно присмотрел для себя. В деле Журавлев еще не участвовал, но парнем был неплохим, четко знал, кто намазывает маслом его бутерброд, и обо всем, что узнавал, непременно докладывал.

– Там переполох, Алик Романович, – с порога сообщил он смущенно. – Барракуда два дня с Киреевой глаз не спускал и выследил…

– Сядь, – раздраженно приказал Севостьянов. Экивоков терпеть не мог. – Что выследил? Толком говори.

Рэмбо, блестя сальной мордой, дожевывал в дверях «салями».

– Света на «контрика» работала.

– Что?!.

– Короче, ночевала она в «Северной» с одним. Барракуда его тачку обшарил, пока они там шуры‑муры и всякое такое. Пропуск какой‑то нашел и выяснил, что «люкс» в гостинице за ФСБ закреплен.

– Как выяснил?!

– А я знаю?

– Но это точно?

– Если Барракуда так сказал, – подал голос Рэмбо, – значит, точно. Сам «чеканил», дело знает.

– Тебя пока не спрашивают, – с тихой угрозой, чувствуя, что теряет над собой контроль, бросил Севостьянов. – Еще что?

– Язон рвет и мечет. Приказал Барракуде Светку в особняк доставить. Хочет допросить. А она, видать, почуяла и слиняла. Теперь Барракуда у нее на хате сидит, дожидается. Переполох, в общем.

Севостьянов терялся в догадках. По всему выходило, что он попал в точку, сам того не подозревая.

«А Барракуда все‑таки лев, – подумал он с завистью. – Чутье звериное. Всем этим на сто очков фору даст, глазом не моргнет. Не понятно только, как «подставного проморгал»… А может, «подставной» там и не появлялся? Решил на шару куш сорвать?.. Ничего, выяснится. Если действительно так, он не только аванс вернет, но и сам штуку ребятам выложит!»

– Фамилию этого чекиста при тебе не называли? – спросил Севостьянов у Журавлева.

– Нет. Язон его «армяном» назвал.

– Как?

– «Армян». Может, кавказец? Барракуда его до самого дома довел и адрес выяснил. Я так думаю, Язон кончить его прикажет.

– Меньше думай, больше проживешь, – посоветовал Севостьянов.

Прозвише чекиста настораживало. Он вспомнил, что Аракелов внешне был похож на армянина. Да и отчество у него было нерусское – то ли Саркисович, то ли Самвелович… «Можно просто Эдик», – вспомнился первый день их знакомства. Отчества своего Аракелов стеснялся. Севостьянов безвольно опустился в кресло.

– Налей коньяку, – попросил он Рэмбо. – Мне и ему.

– Мне не надо, я за рулем, – отказался Журавль.

Значит, связь Светы с Аракеловым продолжалась? Впрочем, она ведь этого не скрывала. Но до сих пор Севостьянов почему‑то надеялся, что она блефует. Если же тот, кого Язон с подачи Барракуды окрестил «армяном», действительно окажется Аракеловым, ему, Севостьянову, хана. Уж Язон‑то ее раскрутит на всю катушку. И правда о сотрудничестве с КГБ вылезет наружу. Все, что она выболтала Аракелову о «Руно» и Язоне, будет списано на севостьяновский счет…

Это каюк! Прошлое постучалось в дверь. Язон эту дверь отворит и…

Севостьянов взял стакан с коньяком, выпил мелкими глотками, слыша, как зубы стучат о стекло.