— Правда?

— Да. Не таких хороших, но… Слушай, а чем так пахнет?

— Мясом. Я… ждала тебя.

— Тогда чего мы стоим на пороге? Я же натуральным образом оголодал… Только можно потом мясо, а?

— А сначала…

— Сначала тебя, Яська… Тебя… Тебя! Господи, как же нечеловечески я соскучился…

Вот тогда-то наши сыновья и получились. Птах и правда истосковался. Не соврал. А потом все как закрутилось! Свадьба. Самая настоящая, на которую пришла вся округа, дети, дом…

Кстати, дом — это отдельная тема. Когда мы поняли, что у нас родится двойня, довольно остро встал вопрос о расширении. И началось… Сначала мы пристроили одну спальню, потом игровую, потом Данил заявил, что ему нужна студия. Наш дом расширялся и расширялся. Теперь он больше походил на ожившую фантазию обезумевшего архитектора. Незнакомый человек мог запросто заблудиться в его лабиринтах, а вот нам с Соловьевым нравилось то, что вышло.

Сказать, что мы жили душа в душу — это ничего не сказать. Но поначалу все было не так уж гладко. А все потому, что меня не покидал страх. Сначала страх того, что дорога снова позовет моего Птаха, и он полетит, распрямив крылья, далеко-далеко… Но время шло, а Данил оставался рядом. И тогда у меня появился новый повод для беспокойства. Что, если он заскучает? Я не могла отделаться от мысли, что Птах пожертвовал слишком многим, чтобы быть со мной. Я словно подрезала его крылья, лишила свободы и любимого дела. Не знаю, сколько бы я еще себя грызла, если бы однажды Соловьев, не положил этому конец.

— Говори, — велел он, усадив меня на стул перед собой.

— Что говорить?

— Все. Все говори. Как есть. Нет сил уже смотреть, как ты мечешься. Ну!

И я заговорила. Внутри меня будто плотину прорвало, и слова лились нескончаемым беспрерывным потоком.

— Это все глупости, — подвел итог Птах моим страхам.

— Как глупости? Почему глупости? Я тебя лишила привычной жизни, перспектив…

— Ты? Именно ты лишила? Это, видимо, намек на то, что своей головы у меня нет?

— Нет… Я ничего подобного не говорила, — растерянно залепетала я.

— Вот и правильно. Потому что это мое решение. Оглянись! Мир вокруг никуда не делся, но даже если бы так… Моя любовь стоит целого мира. Все, что между нами — для меня и есть весь этот чертов мир.

Птах злился. Сильно. Я впервые слышала, как он орет. Но для меня не было слов милее. В тот момент я окончательно успокоилась.

А как сильно ошибалась, уже потом поняла… Зря я вообще думала, что мой Птах не найдет себе применения. Ну, во-первых, он был первоклассным фотографом-натуралистом. Для такого в наших краях — раздолье. Без работы он не сидел ни дня. Она сама его находила. Фото Соловьёва печатались во всех популярных изданиях. А вот чего я не ожидала, так это того, что Данил увлечется природоохранной деятельностью. Он стал активным сторонником Гринписа и наряду с другими активистами ввязался в программу по сохранению здешних лесов и экосистемы озера.

— Эй, Ян, ты что, плачешь?

Вопрос Светы отвлек меня от воспоминаний. Я моргнула, стряхивая и впрямь набежавшие слезы. В последнее время я стала ужасно сентиментальной.

— В глаз что-то попало.

— Ну, да… — недоверчиво протянула та.

— Кажется, я слышу звук мотора. Неужели Нинка и Катя так быстро добрались?

В лето, когда мы с Птахом нашлись, подруги так к нам и не выбрались. Но потом приезжали на свадьбу, крестины сыновей и так… погостить. Помимо всего прочего, Данил решил вложить деньги в строительство небольшой, полностью экологической базы отдыха.