|
Девчушка схватилась за сердце. - Так это он голубой? Он не по девчонкам, да? Николас не сразу придумал, как объяснить окрашенность Валиных пристрастий. - Он... полихромный. Но, повторяю еще раз, не советую. Наплачетесь. - Вы, дяденька, советами своими на базаре торгуйте, - ответила повеселевшая барышня. - Хорошие бабки получите. И пошла себе. Вот уж воистину: устами младенца. x x x На Покровку, в детский сад "Перипата", Николас домчал быстрей, чем рассчитывал. Всегдашней пробки на бульваре не было - спасибо ноябрю, полудремотной поре, когда замедляется ток всех жизнеформирующих жидкостей, в том числе московского траффика. Сад был не обычный, казенного образца, а прогрессивный, частный. Некая преподавательница-пенсионерка, устав прозябать на полторы тысячи в месяц, набрала группу в десять детей. Ее соседка по коммуналке, в прошлом художник-график, отвечала за питание. Стихийно возникший штат дошкольного учреждения дополняли остальные соседи: безработная аптекарша и увечный майор-спецназовец, которому доверили спорт и подвижные игры. Платить за детей приходилось немало, но "Перипата" того стоила - даже взыскательная Алтын была детсадом довольна. Геля сидела в прихожей на галошнице, болтая ногами. - Явился, - сказала она (научилась суровости у матери). - Между прочим, восемь часов. Костю с Викой уже забрали. Прислушавшись к воплям, доносившимся из глубины квартиры, Николас парировал: - Но остальные-то еще здесь. - А Костю с Викой уже забрали, - непреклонно повторила дочь, но все же чмокнула отца в щеку, и Ника привычно растрогался, хотя поцелуй был всего лишь данью традиции. - Что же ты не играешь? - Я не люблю про взятие дворца Амина. - Какого дворца? - изумился Фандорин. - Ты что, пап, с Чукотки? - покачала головой Геля. - Амин - это афганистанец, который хотел нас всех предать. - Афганец, - поправил Ника, мысленно, уже в который раз, пообещав себе поговорить с майором Владленом Никитичем, забивающим детям голову всякой чушью. И потом, что это за выражение про Чукотку? Или побеседую с самой Серафимой Кондратьевной, дал себе послабку магистр, потому что несколько побаивался ветерана спецназа, у которого вместо куска черепа была вставлена титановая пластина. Минут двадцать ушло на то, чтобы вытащить из боя сына. Эраст дал себя эвакуировать, лишь получив тяжелое ранение в сердце. Николас вынес героя в прихожую, одел, обул. Сознание вернулось к раненому только на лестнице. Все-таки удивительно, до чего мало близнецы были похожи друг на друга. |
