– Точно так же и с музыкой, – продолжал он, – вещи, столь же удаленные друг от друга, как две пары глаз, я имею в виду четыре инструмента, следует связать, дать им общую задачу. Глухой не может играть, так же как и немого нельзя научить петь в церкви. Нельзя выиграть в карты, пользуясь только трефами и червями. Нужно иметь также и бубны, и пики, нужно играть всеми четырьмя мастями, нужно раскрыть все четыре глаза.

И, достав из футляра мою виолончель, он, к изумлению присутствующих, без единой ошибки сыграл мою партию из квартета. По памяти. Когда он дошел до трели, где ему пришлось попеременно и быстро касаться струн то средним, то указательным пальцем, ногти которых были покрыты синим и желтым лаком, мы увидели на них зеленый цвет.

– Если ты не понял, я объясню на одном очень простом примере, – окончив играть, продолжил урок Манассия. – Знаешь, в Греции есть полуостров, такой узкий, что буйволы, запряженные в обычный якорь, могут пропахать его поперек и отсечь от суши. Это Святая гора. Центр цивилизации восточного христианства. Вот уже тысячу лет полуостров населен монахами, он самостоятелен, имеет свою границу с греческим государством, свою таможенную зону и свое правительство, состоящее из трех министров-монахов и протоиерея – председателя правительства. У каждого из них есть четвертая часть печати, которой заверяется документ, разрешающий въезд на территорию Святой горы.

Говорят, что три части этой печати мужские, а одна – женская. Печать имеет силу только в том случае, если составлена из всех четырех частей, полученных от каждого из этих монахов и скрепленных красной нитью. Только тогда она подтверждает достоверность визы на въезд на Афон… Так же и с твоей музыкой. Ее нужно пропустить через все четыре времени года, и летом она будет звучать иначе, чем осенью. Если ты хочешь проникнуть в ее сущность, тебе придется выучить все четыре партии квартета, который мы играем, ты должен уметь использовать все четыре инструмента, хотя, когда мы вместе, ты играешь только на одном.

– Разве музыка – это не то же самое, что и математика? – возразил я Манассии Букуру. – Если нечто действительно для одного инструмента, значит, оно действительно и для всех!

Тут я увидел, что на кончике его носа, как бы из-под кожи, проглянуло что-то вроде одиннадцатого ногтя, и этим ногтем на носу он, как указательным пальцем, уперся прямо в меня:

– Нужно принимать во внимание и происхождение чисел, которыми оперирует математика. А если подойти к делу с таких позиций, тебе придется принять в расчет и происхождение элементов, составляющих музыку. Например, возьми инструмент, на котором играю я. Скрипку. Ты знаешь, из чего она состоит?

И он прочел мне целую лекцию.

– Прежде всего это дерево. Тело скрипки делается из ели, которую выдерживают гораздо дольше, чем живет тот, кто ее срубил. Дно и обод тела изготовлены из явора. Головку вырезают из мягкого и сладкого дерева вишни, а гриф из эбенового дерева прикрепляют к шейке скрипки. Внутри каждой скрипки находится «душка» – палочка-распорка, сделанная из еловой ветки и отделяющая верхнюю деку от нижней. От этой распорки зависит диапазон звука инструмента. Так что у скрипки душа женская. Смычок делают из прута розы, выросшей на ветру, а смазывают его смолой хвойных деревьев.

Но некоторые части скрипки имеют не растительное, а животное происхождение. Волос для смычка берется из конского хвоста, а некогда (еще до того, как скрипка появилась на свет) считалось самым лучшим использовать для смычков волос из хвоста единорога. Две толстые струны делают из свитых кишок животных, а подставку изготовляют из кости, придавая ей весьма причудливую форму. Из кости делается и держатель волоса в головке смычка, причем говорят, что иногда (у Паганини) для этого брали кость человека. Из кости оленя сделана пуговка, к которой натянутой жилой присоединен подгриф.