|
Крошечный лесок позади, в полуверсте, начисто сведённый на костры и укрепление стен окопов. Даже ему на блиндаж не хватило. Ничего страшного. Будет со всеми, в первой линии. Всё — равно отступать некуда. За их спинами многотысячный обоз гражданских. Там все — мужчины, женщины, дети, старики. Аристократы и простолюдины, рабочие и крестьяне, среднее сословие и подлый люд. Но все они русийцы. Его сограждане, жители страны, которой он приносил присягу тридцать лет назад после окончания Военной Императорской Школы. И которой не изменял никогда. Менялись владыки государства, но полковник Сван Раттер честно исполнял свой долг, почему и не выслужил ни высоких чинов, ни больших и денежных должностей. Не любил лизать зады, не гнул спину, ни наушничал на друзей и сослуживцев… Отставил в сторону опустевший котелок, сделал из услужливо поданной ему молодым человеком кружки глоток ароматной наквы. Тепло прокатилось по жилам, тело, впервые получив достаточно топлива для организма за последний месяц, быстро разогревалось изнутри. Седлав ещё глоток, вытер ладонью седые усы, затем обратился к юному штаб — ротмистру:
— Вы откуда родом, Алей? Парнишка, которому едва исполнилось семнадцать лет, смутился: — Из Ырова, ваша честь. Это… — Знаю. На Востоке Русии. Небольшой город. — Так точно, ваша честь. А вам откуда известно? Полковник едва заметно усмехнулся: — Офицер обязан знать свою страну не хуже, чем вероятный театр военных действий. Парень опустил глаза. А полковник снова сделал большой глоток, прислушался к ощущениям, затем отставил чашку. — Начинается. …С треском лопнула ракета где‑то далеко. Затем, спустя долгую минуту донёсся еле слышимый звук выстрела. — Это?.. — Дозор подаёт сигнал, хорунжий. Нам пора. Командир полка чуть нагнулся, забирая стоящую рядом с импровизированным столом обычную пехотную винтовку Гота, стандартного оружия русийской армии. Штаб — хорунжий с сожалением взглянул на недопитую накву, но раз полковник говорит, что пора — значит, пора. Двинулся следом за широкоплечей фигурой, идущей к большому, необычной формы, полевому укреплению. Выдолбленный в грунте круглый окоп, в котором установлена стереотруба. Несколько солдат в касках и с короткими карабинами, массивный неуклюжий пулемёт на большом колёсном лафете. При появлении офицеров, сидящие на обрубках брёвен и дымящие самокрутками солдаты вскочили, но полковник быстро произнёс: — Вольно. Разрешаю курить. Взглянул на старшего унтера, с которым был знаком с самого начала Большой Войны. — Что там, Вольга? — Дозор пытался уйти, господин полковник. Но не смог. Перехватили их. Ракета была белой. Значит, пехота с бронеходами. Видно, кавалерия в обход пошла. А может, отстала. Так что дело плохо, господин полковник. Острый взгляд из‑под неуклюжего мехового колпака в ответ: — Думаешь, в обход пошли? На перехват обоза? Унтер кивнул. Говорить плохое перед боем он считал плохой приметой. — Скорее всего, они, всё‑таки, отстали. Дорог тут нет, единственный путь тот, что пробили мы. Справа — скалы. Слева — сам видишь. Обзор на десятки вёрст. Океанцы далеко не глупы, и зря гнать лошадей по целине, расходуя драгоценный корм не станут. — Тоже верно, ваша честь. Но кто знает, что им в голову взбредёт? — Правильно. Но пусть две смотрят по сторонам, и если заметят что подозрительное… Унтер снова кивнул, скороговоркой назначив двух бойцов ответственных за наблюдение над указанными командиром секторами. — Идут! Раздался голос приникшего к обзорной трубе солдата. Тот торопливо подался назад, освобождая место. |
