Боль вернулась в тело Мирека, как только он проснулся. Временами ему казалось, что к его боку приложили раскаленный утюг.

Мирек открыл глаза. Ани в кровати не было. Он услышал какие-то слова и поднял голову. Она стояла у кровати. Он мог видеть только верхнюю часть ее тела. Голова се была приопущена. Мирек понял, что Аня стоит на коленях и молится. Он не понимал значение слов, поскольку говорила она на латыни. Сжав зубы от боли, Мирек сел. Аля подняла голову к нему, и он увидел, что лицо ее мокро от слез. Она закашлялась, вытерла рукавом лицо и встала.

Мирек ужаснулся: настолько она казалась слабой. Но Аня, как бы отгоняя дурное настроение, сказала:

— Как твой бок, Мирек?

— Зверски болит. С тобой все в порядке, Аня?

Она кивнула.

— Да... Сейчас я приготовлю тебе завтрак, а потом помогу переодеться.

Она направилась в ванную и вышла обратно через пять минут, уже полностью приведенная в порядок, со стаканом воды в руке. Она протянула ему стакан и две таблетки.

— Это антибиотики. Я пойду на кухню, а заодно выясню, что у нас происходит. Уже довольно поздно.

Мирек взглянул на часы и, к своему удивлению, обнаружил, что уже больше десяти. То, что произошло ночью, казалось ему одновременно и фантастическим, и вполне реальным. Аня уже была у двери, когда Мирек открыл было рот для того, чтобы что-то ей сказать. Она остановила его движением руки.

— Позже, Мирек, позже.

После ее рассказа Аня и Мирек ели молча, пока она не сказала убитым голосом:

— Я совершила тяжкий грех.

Мирек был готов к этому. Он быстро ответил:

— Аня, послушай... Если ты насчет того, что произошло прошлой ночью...

Она покачала головой.

— Я говорю не о прошлой ночи, Мирек. Я согрешила, потому что нарушила обет в том, что буду любить только Господа Бога.

Прошло несколько секунд, прежде чем сказанное Аней дошло до Мирека. Он очень тихо сказал:

— Ты хочешь сказать, что любишь меня?

Аня утвердительно кивнула.

— Да, Мирек. Я пыталась от этого бежать, но больше мне это не удается. Это не просто благодарность с моей стороны за то, что ты для меня сделал. Это никак не стремление наверстать упущенное в монастырях. Я не понимаю, что со мной произошло. Я думаю, что это одна из составляющих любви — потеря логики.

— Я тоже люблю тебя, Аня.

Она тяжело вздохнула и ответила:

— Я отлично это знаю, Мирек. Но что все-таки с нами происходит? Что нам делать?

Мирек подался вперед и взял ее за руку.

— Аня, когда весь этот ужас закончится, мы будем жить вместе.

Она покачала головой.

— Я и думать об этом не хочу. Может статься, что все это никогда не кончится. Сколько нам еще будет везти?

Мирек резко ответил:

— Я уверен, что всему этому когда-то придет конец.

Она освободила свои руки, а затем, взяв его ладони в свои, посмотрела на них. Низким, хрипловатым голосом она сказала:

— Я влюбилась в убийцу. Я видела, как ты убиваешь людей. Зачем все это, Мирек? Что ты должен сделать в Москве?

Мирек автоматически ответил:

— Я не могу тебе этого сказать.

Аня резко парировала.

— Тогда дальше ты поедешь один. Или я полностью участвую в этом деле, или совсем не участвую.

Мирек поднял голову, посмотрел ей в лицо и увидел твердую решимость в ее глазах. После колебания он произнес:

— Моей задачей является убийство Андропова.

Прошло несколько секунд, и ее пальцы сдавили руку Мирека. Она ошеломленно пробормотала:

— Это невозможно.