- Глупо, - сказал Диомед, едва мы оказались в шатре. - Если так пойдет, то скоро ахейские вожди сами поубивают друг друга.

    - Ты принял вызов, - напомнил Лаэртид.

    - А как еще я мог поступить? Но я не хочу убивать Аякса, тем более что это не его идея. Прецедент! Теламонид и слова-то такого никогда не знал! Это все Нестор, старый хрыч! Вот кого бы я убил с большим удовольствием! Но он слишком хитер и стар, чтобы выйти на бой.

    - Нестор хитер, - согласился Лаэртид. - И он тоже мечтает об империи, а поскольку не годится в императоры сам, желает править руками Аякса. Но ты зря принял вызов Большого. Агамемнон был ванактом, и ты - ванакт. Он - первый воевода, а ты - второй. Его армия была ненамного больше твоей. Это был поединок равных. А кто такой Аякс, если не считать, что он - бык и громила? Басилей затерянной в море груды камней, почти как я. И отряд его - плюнуть и растереть. Поединок не сделает тебе чести. И даже если ты победишь, то тем самым откроешь путь всем желающим. Тебе придется каждый день сражаться за власть.

    - Сейчас уже поздно говорить об этом. Вызов был брошен, вызов был принят.

    - Ладно, как знаешь, Тидид. Я пришел к тебе не ради разговора об Аяксе, - сказал Лаэртид. - Час назад вернулись лазутчики, посланные еще Агамемноном. Я приказал схватить их и спрятать у меня в лагере, чтобы не возникало разговоров, но времени у нас мало, ты же знаешь, новости имеют обыкновение просачиваться даже сквозь стены. Особенно дурные новости.

    - Что еще случилось?

    - Войско хеттов стоит лагерем в трех дневных переходах отсюда, - сказал Одиссей.

    Дэн

    Первый же встреченный мной по приходе на работу охранник - а мне не пришлось далеко идти, чтобы его встретить, - сообщил, что мистер Картрайт желает видеть меня в своем кабинете, и я поплелся туда, как агнец, предназначенный для жертвенного алтаря. Босс будет требовать идей, как помочь троянцам, а у меня их нет. По-моему, надо просто им не мешать.

    Совсем недавно я болел за троянцев. Теперь меня больше беспокоили собственные современники.

    Мистер Картрайт был в кабинете не один. Справа от него в роскошном кожаном кресле, присесть в которое мне никогда не предлагали, сидел Гремлин.

    Мы поздоровались, после чего секретарша одарила нас с боссом кофе, а мистера Гремлина - бокалом вина. Странное предпочтение для начала рабочего дня. Или Гремлин у нас еще не работает? Тогда какого черта он сидит тут с таким видом, будто хозяин кабинета - именно он?

    - Ну, мистер Громов, что вы придумали по интересующему нас поводу?

    - Честно говоря, ничего, - сказал я, мысленно распрощавшись со своей работой. Впрочем, я за нее не слишком и держался. Особенно теперь, когда знал, что скоро наша штаб-квартира подвергнется атаке хранителей. - Я считаю, что мы не должны вмешиваться в прошлое и изменять его.

    - Почему? - удивился Гремлин. Искренне так удивился, не наигранно.

    - Потому что тем самым мы можем изменить настоящее.

    - Но мы меняем настоящее каждый миг, каждую секунду, - сказал он. - И даже не замечаем этих перемен. Перемены - вот преимущество смертных перед неизменными богами Олимпа. Именно из-за неспособности меняться… их ждало забвение.

    Как-то он странно рассуждает. И сделал почти незаметную, но все же паузу перед словом «их». Как будто хотел сказать другое слово. «Нас».

    - Вы говорите так, словно точно знаете, как было дело.

    - Поверьте мне, знаю из первых рук, - сказал Гремлин.