Но все эти три дня быть постоянно с ним и в то же время не перемолвиться ни единым нежным словом, ни разу не почувствовать прикосновения Сева, не ощутить поцелуя украдкой... Сомнения вновь ожили и поглотили ее; в вихре подготовки к свадьбе и к поездке Грир стала переживать: а вдруг он уже начал сожалеть? 

Ее не покидало напряженное волнение. Если Севастьян хоть чуточку сожалеет о столь поспешном предложении замужества, остается надеяться, что он немедленно остановит этот безумно мчащийся паровоз. Завтра они отправляются в Малданию. Поездка станет следующим шагом к настоящей совместной жизни. И эта жизнь может обернуться адом для них обоих, если Свевастьян уже сожалеет о грядущем союзе. 

Смятое письмо в руках оживило надежду, что Сев не мучается сомнениями. 

– Что у тебя там? – спросила Клео, оторвав взгляд от романа и отметив пальчиком место, где остановилась. 

– Ничего. 

– Ничего! Ты из-за ничего улыбаешься? 

Улыбка Грир стала только шире. 

Клео закатила глаза: 

– Наверное, любовное послание от Севастьяна? 

– Что-то вроде, – уклончиво ответила Грир, поднимаясь с дивана. – Прошу меня извинить. – «Севастьян ждет». 

Клео помахала ей вслед: 

– Ступай. Перечитывай свое письмо в уединении, где мне не придется слышать твоих томных вздохов. 

Грир поспешила из гостиной и остановилась только захватить плащ. Сердце забилось быстрее от романтического жеста Севастьяна… проснулась надежда, что его чувства настоящие и глубокие, и достаточно сильные, чтобы выдержать предстоящее разочарование его деда и не увянуть. 

Проходя по лестнице мимо слуг, Грир удостоилась нескольких любопытных взглядов, но не остановилась. Она вышла из дома через заднюю дверь для прислуги и закуталась в плащ. Осмотрела узкую аллею, по которой обычно в дом доставляли товары и почту. 

Экипаж стоял возле кованых ворот. Кучер, пытаясь согреться, дышал на ладони. 

Грир сбежала по лестнице и быстро зашагала по тропинке, аккуратно притворила за собой калитку ворот, стараясь избежать громкого лязга. Она огляделась вокруг, желая убедиться, что поблизости никого нет. И не увидела ни одного слуги. В этот хмурый день она на улице совсем одна, и лишь несколько метров отделали ее от Сева. 

Она зашагала быстрее, сердце барабанной дробью забилось в груди. До этой минуты она не осознавала, как отчаянно нуждалась во встрече с ним… как необходимо ей его утешение и заверение, что все будет хорошо. 

Грир нерешительно остановилась у двери экипажа, ожидая, когда покажется Севастьян. Откроет дверь и поприветствует ее, поможет сесть в карету и, вероятно, заключит в объятья для поцелуя, и она растает в его руках. Грир скучала по его поцелуям. 

– Севастьян? – позвала Грир, переводя взгляд из стороны в сторону. Вдруг она ошиблась, и эта карета вовсе не его. 

Прошло несколько мгновений, прежде чем дверь наконец открылась. 

Но за дверью возникло лицо вовсе не Севастьяна. 

Из кареты, радушно улыбаясь, смотрел его кузен, однако улыбка не касалась глаз. Сердце Грир на миг замерло, а потом снова забилось. Что-то затаилось во взгляде Малкольма. Что-то опасное. В подобную ситуацию Грир попадала в прошлом во время охоты, когда столкнулась в горах с дикой кошкой. У Малкольма сейчас тот же осторожный взгляд, что и у загнанного животного. 

Только разве кузен в таком положении? 

– А, мисс Хадли, – высунулся он из кареты.