Макс поцеловал ее в губы, и она, почувствовав, как он возбужден, обвила ногами его бедра.

Надо быть самой собой и не подавлять своих порывов.

— Макс, я хочу задать тебе один… смелый вопрос, но, возможно, он тебе не понравится.

Его дыхание сделалось шумным и прерывистым. Уткнувшись лицом в шею девушки, он провел кончиками пальцев меж ее ног. Керсти содрогнулась, наслаждаясь этими ласками.

— Макс, выслушай меня, пожалуйста.

Он застонал и вновь принялся покусывать ее соски.

В следующую секунду Керсти забыла обо всем на свете.

Она затрепетала, вскрикнула — и затихла в объятиях Макса.

— Это удивительно. — проговорила она минуту спустя, и Макс едва заметно улыбнулся. — Я хочу доставить тебе такое же удовольствие.

Он засмеялся, превратившись в того беззаботного юношу, которого она знала.

— Не беспокойся, я предоставлю тебе такую возможность.

Но сначала задай свой смелый вопрос. И побыстрее — я с трудом себя сдерживаю.

Собравшись с духом, она сказала:

— Недавно ты спросил меня, выйду ли я за тебя замуж, и я ответила «нет».

— Да, я помню.

— А теперь я спрошу тебя. — Она торопилась выговориться, пока не пропала решимость. — Ты мог бы на мне жениться? Если ты откажешься, я пойму. Но мне надо знать — ведь я люблю тебя, Макс Росемара. И всегда буду любить.

Макс закрыл глаза и крепко обнял ее. Она вонзила ногти в его мускулистые плечи, и в следующее мгновение он вошел в нее.

Керсти вскрикнула — Не столько от боли, сколько от неожиданности.

— Тс-с, — прошептал он ей в губы. — Тише, любимая.

Скоро боль пройдет.

И боль действительно скоро прошла; ее сменили блаженство и восторг.

Макс двигался все быстрее и быстрее. Наконец он вздрогнул, застонал, и Керсти почувствовала, что в нее вливается его семя.

Потом Макс снова перевернулся на спину и положил Керсти себе на грудь. Обнимая ее одной рукой, другой он удерживался на плаву.

— Ну вот, любимая, теперь у нас нет выбора.

— Ты о чем? — Она поцеловала его в губы.

— Я женюсь на тебе.

Она подняла голову и посмотрела ему в глаза.

— Потому что жениться на мне — твой долг?

— Потому что мы доказали: сердце мудрее разума, и надо слушаться только его. Я люблю тебя. Давно люблю и буду любить всегда.

Эпилог

— На мой взгляд, это просто возмутительное своеволие, — ворчал Струан, заслоняя глаза от солнца и оглядывая окрестные холмы. Ветерок теребил его волосы. — Ушел почти две недели назад, ушел, даже не попрощавшись. А теперь присылает письмо, сообщает о своем возвращении и просит встретить — точно на бал приглашает! Надо бы сбить с него спесь.

— Ты говоришь глупости, — сказала леди Джастин, шагавшая рядом с мужем; она была очень высокая — почти такая же, как и Струан, а ее волнистые волосы на солнце казались рыжеватыми.

— Глупости? — переспросил Струан. — Я, должно быть, ослышался?

Все рассмеялись. Виконт, пребывавший в прекрасном расположении духа, присоединился к общему веселью.

— И все-таки он ведет себя возмутительно, и я непременно скажу ему об этом.

Струан развернул письмо и окинул взглядом своих слушателей — Калума и его темноволосую жену Пиппу Аррана и миниатюрную белокурую Грейс, вдовствующую герцогиню, Бланш и, конечно же, Эллу — несравненную красавицу с огромными глазами и золотистой кожей.