Головина ответила на эти нежности ударом колена мне в пах, который, к счастью, почти полностью поглотила моя аура.

— С мужем так себя не ведут, — заметил я.

— С мужем, который блядует, именно так себя и ведут, — парировала Головина.

Мы все-таки поцеловались, баронесса даже начала стаскивать с меня мундир.

— Я её убью, — страстно дыша, пообещала мне Головина, причем имела в виду она явно не Аленку.

— Сейчас времени нет, — с сожалением произнес я, отстраняя от себя перевозбудившуюся от страсти и ненависти баронессу, — У нас пока что не брачная ночь, так что остыньте.

— Кого из нас ты выбираешь, сволочь? — прошипела Головина, в воздухе метнулся сполох темно-синей ауры баронессы.

— Ты что делаешь…

Но было уже поздно. Головина кастанула на меня чтение мыслей, и это заклинание успешно прошло.

Вот только, что именно баронесса извлекла из моих мыслей, я сейчас определить не мог.

Но ухмылялась Головина так, как будто выкопала из меня нечто важное, и вот это мне уже совсем не понравилось.

— Ну и что вы там вычитали в моих мозгах, баронесса?

— Не то, что я искала, — украшенное прыщом лицо Головиной снова приобрело хмурое выражение, но как-то через силу.

Значит, баронесса все же увидела в моих мыслях нечто приятное. Вот только что это могло быть — я понятия не имел.

Или Головину порадовало не то, что она увидела в моих мыслях, а тот план, который созрел у неё самой, когда она это увидела?

Тогда совсем паршиво.

Не хватало еще, чтобы меня переиграла моя собственная невеста. Впрочем, еще посмотрим, кто кого.

— Почему вы не берете меня в Петербург? — спросила Головина.

— Странный вопрос, — пожал я плечами, — По-вашему, я должен оставить мое поместье на этого придурка Громовищина? Нет, конечно. За Громовищиным нужно присмотреть. А присматривать я могу доверить только вам, сами понимаете. А в Петербурге вам делать нечего. Сейчас, по крайней мере.

— А что будет в Петербурге?

— То, что нужно, — вздохнул я, — Потом расскажу.

— Вы мне не доверяете?

Я некоторое время поколебался, а потом сунул руку в карман мундира и достал оттуда трикоин из хазарской оливы — знак агента Императора. Это был второй подобный трикоин, тот самый, который мы нашли в подземной лабе.

Я протянул трикоин Головиной, та поморщилась, но знак Императорского покровительства взяла:

— Очень мило, барон. Но мало.

— Мало? Я отдал его вам, а не кому-то другому, заметьте. Кроме того, он вам может пригодиться, уже сегодня.

— Зачем?

— Мы все слишком низкоранговые, — пояснил я, — Сегодняшний бой с Кабаневичами показал, что наша ложа на что-то годится, но, откровенно говоря, мы все слабаки. Вам нужен наставник. Вам всем. Хороший наставник, с боевым опытом. Наш препод в Лицее Соловьев — теоретик, как я уже понял, так что его слушать, конечно, полезно, но малоэффективно. Нет, вам нужен реально крутой наставник, который вас всех оперативно вкачает.

— Вы хотите, чтобы я нашла наставника?

— Да. И желательно сегодня же. И этот трикоин, если что, повысит ваш авторитет в глазах наставников, которых вы будете вербовать. Ну и деньги тоже будут нелишними…

Я вынул из бумажника пять тысяч рублей, выбитые сегодня утром из Прыгуновых, и протянул толстую пачку банкнот баронессе.

Та деньги взяла, но взглянула на меня с подозрением:

— А почему вы сказали «вам нужен наставник»? Вам самому он не нужен, барон?

— Так вы же только что лазили мне в башку, Головина, — ухмыльнулся я, — Зачем вы задаете вопросы, если и так можете получить все ответы? Плохо умеете шариться в чужих головах, баронесса, плохо.