Она поплелась вместе со всеми. Отец повел их по улицам городка во дворец графа Сан Диего – внушительный особняк с островерхими черными крышами, который семья владельца пожертвовала мэрии. Дворец нуждался в реставрации, но для нетребовательного вкуса и этого было более чем достаточно.

Через два часа, после знакомства и обеда, девочка еще не определилась. Может, этот – высокий, смуглый, с ручищами, как у орангутанга? Он казался самым старшим из четырех виторианцев. Что ж, можно попробовать… Но что то в нем ее смущало.

Тогда она сосредоточила свое внимание на том, кто показался ей наиболее серьезным и ответственным, – носатом Асьере. Он не валял дурака, как остальные, не смеялся над тупыми или пошлыми шуточками, а главное, она ни разу не видела, чтобы он разговаривал с отцом.

Это было очень важно.

Приветственные ритуалы повторялись в третий раз. Еще одно лето. Она ездила в лагерь с самого начала строительства кантабрийской деревни. Раньше она не сомневалась: она хочет стать археологом. Она столько всего знала о кельтах. Как и ее отец, который всему ее научил.

Эти три недели Сауль Товар полностью за них отвечал, встречал и опекал небольшую партию волонтеров, которые записались на проект, чтобы довести до конца строительство четырех хижин железного века. Все они были студентами БУП , ответственными и мотивированными ребятами. Послушной глиной, из которой можно было вылепить все, что заблагорассудится, а заодно привить им страсть к истории и заманить в Университет Кантабрии, где Сауль Товар занимал должность доцента. У него были свои задачи: выслужиться перед деканом, стать его доверенным лицом, получить штатную должность. Дать стабильность Ребекке, его крошечной семье. Ради дочери, все ради дочери.

Он арендовал микроавтобус на весь июль, чтобы забыть о проблемах с транспортом. По опыту предыдущих двух лет Сауль знал, что первые дни ребята волонтеры будут работать как лошади, в выходные поедут тусоваться в Торрелавегу или на праздник Кармен Сан Висенте де ла Баркера, и с течением недель их первоначальный пыл заметно поугаснет. Он понимал, что постепенно они будут все больше и больше удаляться от истории и кельто иберийской культуры, и в конечном итоге девочки начнут думать исключительно о мальчиках, а мальчики – о девочках. Нужно было проветривать их, возить по окрестностям, пытаться заинтересовать своими историями.

Ближе к вечеру, загрузив рабочий материал во внутренности микроавтобуса, Сауль рассадил виторианцев в автобусе и отправился к Пику ла Торре, на склоне которого их ждали деревянные остовы строящихся хижин железного века.

Расстояние, отделявшее дворец графа Сан Диего от кантабрийской деревни, было невелико, но Сауль решил, что ребята слишком устали после поездки, и не хотел в первый же день видеть их кислые лица.

Он прикрутил радио – его раздражал Эрик Клэптон, который плачущим голосом пел «Tears in Heaven», историю об отце, который потерял своего четырехлетнего сына – мальчик упал с 53 го этажа небоскреба.

Микроавтобусу пришлось увернуться от пары самонадеянных велосипедистов, которые, подобно тысячам других любителей, выкатились тем летом на дороги, воодушевленные триумфом Индурайна  на «Джиро д’Италия» и его предсказуемой второй победой в «Тур де Франс».

Сауль крутил руль, сосредоточившись на сидевшей рядом с ним Ребекке; оба делали вид, что ни о чем не думают, но пристально следили за четырьмя ребятами и прислушивались к их разговорам.

– Надеюсь, рядом будет телефонная будка – мне надо каждый вечер звонить в больницу, – озабоченно заметил самый молодой из них, светловолосый парень, настоящий красавчик.

Ребекка уже обратила на него внимание. На нем были новые брендовые кроссовки и красные «Левайс 501». Интересно, откуда у него бабло? Этот Хота не только хорош собой, у него явно водятся деньжата…

«Интересно, что там насчет больницы?» – подумали одновременно Сауль и Ребекка.