— Что, доктор, не в духе она сегодня? — Сержант Макреди вышел из караульной кабинки, легкий юмор немного сглаживал острые черты его носатой физиономии. — Да уж, странная девушка.

Керанс развел руками.

— Знаете, сержант, как с этими упертыми холостячками. Если не быть настороже, совсем с толку собьют. Вот, пытаюсь убедить ее упаковать вещички и отправиться с нами. Думаю, немного удачи, и дело в шляпе.

Макреди устремил проницательный взгляд к далекой крыше многоквартирного дома.

— Рад слышать, доктор, — уклончиво отозвался он, и Керанс так и не разобрал, на кого направлен скептицизм сержанта — на Беатрису или на него самого.

Вне зависимости от того, останутся они в конце концов или нет, Керанс решил упорно притворяться, что они уезжают — каждая лишняя минута последующих трех суток должна была потребоваться на пополнение запасов и кражу со складов базы любого дополнительного оборудования, которое только могло им пригодиться. Твердого решения Керанс так и не принял — вдали от Беатрисы колебания снова его настигли (он уныло размышлял, не пытается ли она умышленно его запутать — Пандора с ее губительным языком и ведьминым ящиком желаний и разочарований, крышка которого непредсказуемо открывается и закрывается). Однако, не желая слоняться повсюду в состоянии мучительной нерешительности, которую Риггс и Бодкин очень скоро диагностируют, Керанс решил отложить окончательную оценку на самый последний момент. Как ни была ему ненавистна база, Керанс прекрасно знал, что один вид ее реального отплытия послужит катализатором для страха и паники — и все прочие абстрактные мотивы, чтобы остаться, будут мгновенно заброшены. Как-то годом раньше он случайно пришвартовался у небольшого островка, снимая внеплановые геомагнетические показания, и сирена отправления оказалась приглушена наушниками, пока он склонялся над приборами в старом подвальном бункере. Когда Керанс десятью минутами позже выбрался из бункера и обнаружил базу в шестистах метрах вдали, причем интервал ровной воды неуклонно расширялся, он почувствовал себя ребенком, навеки разлученным с матерью — и едва сумел вовремя справиться с паникой и выстрелить из ракетницы.

— Доктор Бодкин просил меня позвать вас, сэр, как только вы прибудете. С лейтенантом Хардменом сегодня утром было не все ладно.

Керанс кивнул, оглядывая пустую палубу. Зная, что после полудня база пуста, ленчем он уже насладился у Беатрисы. Полкоманды отбыло либо с Риггсом, либо на вертолете, а остальные спали на своих койках, и Керанс надеялся предпринять тайный обход складов и арсенала. Теперь же, к несчастью, у него на хвосте висел Макреди, неизменно бдительный сторожевой пес полковника, готовый проводить его по сходному трапу к лазарету на средней палубе.

Тогда Керанс принялся усердно разглядывать пару малярийных комаров, проскользнувших вслед за ним в проволочный люк.

— Они по-прежнему сюда пролезают, — указал он Макреди. — А как же двойное экранирование, которое вам полагалось установить?

Прихлопнув комаров пилоткой, Макреди неуверенно огляделся. Второй слой экранирования, снаружи проволочной сетки, окружавшей базу, давно уже сделался одним из любимейших проектов полковника Риггса. Время от времени он повелевал Макреди назначить бригаду для выполнения задачи, но поскольку работа включала в себя сидение на деревянных козлах под открытым солнцем в самом центре комариного облака, до сих пор завершены были лишь немногие отдельные секции над каютой Риггса. Теперь, когда они отбывали на север, проект лишался всякого смысла, однако пресвитерианская совесть Макреди, однажды разбуженная, уже не давала ему покоя.

— Не сомневайтесь, доктор, сегодня же вечером назначу людей, — заверил он Керанса, доставая из заднего кармана брюк шариковую ручку и блокнот.