— Ты как-то раз, когда мы еще были наверху, сказала, что живешь в воде и что тебе не терпится хорошенько промокнуть.

— Водяные Люди не отвечают за свои слова, когда они находятся в вашем сухопутном мире. Я уже об этом говорила, — напомнила русалка.

Тем временем они подошли к изящному коралловому мостику, перекинутому через широкий ручей, неторопливо и плавно несший под ним свои воды.

— Но если мы сечас находимся в воде, что же тогда это? — удивился Бернард, указывая на ручей.

— Это ручей, — коротко пояснила русалка.

— Ну да, я вижу, что это ручей, а что же тогда остальное?

— Остальное вода. Или воздух. Или то и другое вместе. Я не могу вам это объяснить, потому что и сама иногда путаюсь. А если бы даже я могла дать подробное объяснение, вы все равно бы ничего не поняли — настолько это все сложно. Лучше поспешим, иначе мы можем опоздать на банкет.

— А что вы делаете на своих банкетах? — поинтересовался Бернард.

— Едим, — просто ответила русалка.

— И пьете?

— И пьем.

— А как вы это делаете?

— Бесполезно ловить меня на слове, — улыбнулась русалка. — Так вы все равно не найдете разгадку. Да, мы пьем, и это все, что я могу вам сказать, а как мы это делаем? — она пожала плечами. — Это делается само собой.

По мере их продвижения вперед тропа расширялась и наконец превратилась в большую аллею, завершавшуюся великолепной, отделанной перламутром верандой, позади которой раскинулся удивительный сад — чтобы только приблизительно представить себе всю его прелесть, вам потребуется провести не меньше года, перебирая книги по садоводству, а также картины, фотографии и описания всех лучших садов и парков мира. Как это, однако, ни странно, позднее, вспоминая сад подводной страны, дети никогда не могли прийти к согласию относительно разных деталей его облика: формы кустов и деревьев, направления аллей, размеров цветочных клумб, красок, запахов — то есть практически всего, о чем бы ни заходил разговор. В одном только они были полностью единодушны: на всем свете нет и не может быть сада прекраснее этого.

Вдали за дереьями виднелись сверкающие купола и высокие башни города; с той стороны доносились звуки музыки — они были так слабы, что дети сперва сколько ни напрягали слух, не могли разобрать мелодии. Однако, пройдя еще сотню-другую шагов, они вдруг отчетливо ее услышали — стоит ли говорить о том, что эта мелодия показалась им прекраснейшей мелодией на свете.

— Вот это я понимаю! — впервые за долгое время подал голос Руби. — Вот это инструмент! Звучит навроде арфы, только гораздо приятнее.

— Сейчас вы будете удостоены чести, — сообщила русалка. — Так что приготовьтесь.

— Спасибо, — вежливо отозвались дети, и никто из них не решился задать вертевшийся у каждого на языке простой вопрос: «А что это значит?» В конце концов его все же задал Рубен, который, как и следовало ожидать, оказался наименее щепетильным.

— Это значит, что вы будете удостоены официальной овации, — ответила русалка.

— Тут что-то связано с яйцами, — сказала Кэтлин. — Я знаю, я слышала, как об этом говорил папа. Вот только я не поняла, что с ними делают — то ли взбивают, то ли катают… А, может быть, их кидают?

— Кидают обычно тухлые яйца, — со знанием дела заметил Циркач. Все невольно содрогнулись.

— Здесь не будет никаких яиц, — успокоила их русалка, — и, хотя церемония может показаться вам несколько утомительной, зато после нее начнется настоящее веселье.