Джайна вдруг очнулась и поняла, что ее горло саднит от крика. В этом она была не одинока. Кричали здесь, в зале суда, и кричали в видении – жители города, беспомощно наблюдавшие за приближением мана-бомбы. Джайна едва расслышала громоподобный голос Тажаня Чжу, объявившего перерыв. Она радовалась, что мучения Верисы наконец-то кончились, в то время как ее пытка только началась.

Стоило признать, что бескомпромиссное поведение Тиранды, которая не щадила ничьи чувства и использовала самые жестокие методы, работало. Андуин зло взглянул на Гарроша, искалеченного, покрытого шрамами, оставленными ша, закованного в кандалы, висящего на волоске от смерти, а потом перевел взгляд на Бейна, уронившего голову на руки. Андуин знал, что разъяренную толпу удерживает от восстания вовсе не угроза оказаться в тюрьме. Нет, скорее страх, что они не смогут посмотреть очередное видение, услышать показания свидетелей или, пусть и через чужой опыт, ощутить на себе весь ужас злодеяний Гарроша.

Перерыв длился всего двадцать минут. Вериса сразу поднялась с места и ушла, не произнеся ни слова. Андуин сомневался, что она вернется, и прекрасно понимал почему. Джайна тоже покинула храм, как только объявили перерыв. Она вышла вместе с Тирандой, но, судя по жестам, между ними царила натянутая атмосфера. Андуин думал, что к ним присоединится Калесгос, однако тот остался на месте.

– Ты не пойдешь к Джайне? – спросил Андуин. – Перерыв короткий, но, я уверен, она будет тебе рада.

Кейлек устало покачал головой:

– А я не уверен.

Андуин неловко поерзал на сиденье. Вариан не обращал на них никакого внимания. Он сидел, откинувшись назад, сложив на груди руки и глядя только на Гарроша.

– Мне жаль, – тихо произнес Андуин. – Джайне пришлось многое пережить. Со стороны казалось, что вы отлично друг другу подходите.

– Я тоже так думал, – откликнулся дракон. Затем, как будто решив, что сказал слишком много, он хлопнул Андуина по плечу и с преувеличенной живостью продолжил: – Пойду, разомну крылья.

– И мне тоже стоит, – проговорил Андуин.

– Что? Крылья размять?

Шутка была не слишком удачной, но Андуин против воли улыбнулся:

– Ах, если бы. Но у меня только ноги. До скорого, Кейлек.

Проглотив три булочки с лотосовой начинкой и выпив кружку чая с молоком яка, Андуин задался вопросом: зачем он вообще связался с Адским Криком? Если догадки верны и Тиранда покажет то, чего он ожидает, продолжать помогать Гаррошу будет невозможно.

– Мы видели, что Ронин успешно телепортировал вас в безопасное место и перенес эпицентр взрыва мана-бомбы в башню, – сказала обвинительница. – Что произошло дальше?

Джайна села прямо и сложила руки на коленях. Ее глаза покраснели, но голос звучал спокойно:

– Я пришла в сознание на острове. Меня нашел Калесгос. Я сказала, что должна вернуться в Терамор, ведь, возможно, кому-то из находившихся в городе нужна помощь. Он предлагал пойти со мной, но я настояла на том, чтобы отправиться одной.

Андуин краем глаза взглянул на Калесгоса. Тот сидел, сжав губы в тонкую линию, и не смотрел на Джайну. Андуин предположил, что разговор, о котором только что шла речь, был не таким спокойным, как описывала волшебница.

– И вы отправились в Терамор?

– Да.

– Мне хотелось бы продемонстрировать суду, что увидела Джайна Праудмур, вернувшись в созданный ею город, который она любила и за который была готова умереть. – Тиранда кивнула Хроми.

С трибун послышались испуганные возгласы, и даже всегда спокойные Августейшие небожители казались огорченными. Мана-бомба оставила огромную воронку, зиявшую перед развалинами, в которые превратилась высокая башня.