Мы нищие, но не чужды азарта.

Жалей меня, но так, чтобы сполна

Себе я победителем казался! ї

Любой пересекал её порог

И, отогревшись, шел к другому дому.

Через неё как будто шел поток

Горячей, жадной жалости к любому:

Стремленье греть, стремленье утешать,

Жалеть, желать, ни в чем не прекословить,

Прощать, за нерешительный - решать,

Решительных - терпеть и всем - готовить.

Беречь, кормить, крепиться, укреплять,

Ночами наклоняться к изголовью,

Выхаживать... Но это все опять

Имеет мало общего с любовью. 3. Что было после? Был иллюзион,

Калейдоскоп, паноптикум, постфактум.

Все кончилось, когда она и он

Расстались, пораженные. И как там

Не рыпайся - все призраки, все тень.

Все прежнее забудется из мести.

Все главное случилось перед тем

Когда ещё герои были вместе.

И темный страх остаться одному,

И прятки с одиночеством, и блядки,

И эта жажда привечать в дому

Любого, у кого не все в порядке,

Совсем другая опера. Не то.

Под плоть замаскированные кости.

Меж тем любовь у них случилась до,

А наш рассказ открылся словом "после".

Теперь остался беглый пересказ,

Хоть пафоса и он не исключает.

Мир без любви похож на мир без нас

С той разницей, что меньше докучает.

В нем нет системы, смысла. Он разбит,

Разомкнут. И глотаешь, задыхаясь,

Распавшийся, разъехавшийся быт,

Ничем не упорядоченный хаос.

Соблазн истолкований! Бедный стих

Сбивается с положенного круга.

Что толковать историю двоих,

Кому никто не заменил друг друга!

Но время учит говорить ясней,

Отчетливей. Учитывая это,

Иной читатель волен видеть в ней

Метафору России и поэта.

Замкнем поэму этаким кольцом,

В его окружность бережно упрятав

Портрет эпохи, список суррогатов,

Протянутый между двумя "потом". 4. Я научился плавать и свистеть,

Смотреть на небо и молиться Богу,

И ничего на свете не хотеть,

Как только продвигаться понемногу

По этому кольцу, в одном ряду

С героями, не названными внятно,

Запоминая все, что на виду,

И что во мне - и в каждом, вероятно:

Машинку, стол, ментоловый "Ковбой",

Чужих имен глухую прекличку

И главное, что унесу с собой:

К пространству безвоздушному привычку. ї * * * Андрею Шемякину Адам вернулся в рай. От праведных трудов.

На краткосрочный отдых.

Прогулки по садам, сбирание плодов,

Лечение на водах. Он бродит меж дерев, припоминая сорт,

Перезабыв названья.

Что хочешь надкуси: хоть яблоко апорт,

Хоть яблоко познанья. Он медленно отвык от тяпок и мотыг,

Он вспомнил прежний климат,

Он вспомнил все слова, каких земной язык

Не вспомнит и не примет. Привык он на земле молиться о дождях,

О сборе урожая...

Глаза, как у коров, ладони, как наждак,

И кожа, как чужая. Он долго жил не здесь, а там, где каждый звук

Пришпиливал, как мету,

К бокам своих коров, к делам своих же рук:

На слово - по предмету. Но есть другая речь, которая парит,

Подобно паутине,

И ею, наконец, он с Богом говорит

Не только о скотине. А ты, жена, поспи. Потом опять рожать

В обещанном мученье.

Беседы двух мужчин тебе не поддержать:

Темно её значенье. Покуда вы в раю, пусть спорят ни о чем,

Не сдерживая пыла,

И яблоки грызут... Тем более потом

Все будет, как и было. Придется разбирать обширный чемодан,

Оставленный при входе,

Невыметенный дом готовить к холодам,

Молиться о погоде, Вытягивая воз, надсаживая грудь,

Теряя счет заплатам.