— Видишь, это Бессмертные — звезды севера. Они почти скрылись из виду. — Она поцеловала меня. — И ты опять мой.

7

ТОТМАКТЕФ

ПИСЕЦ опять здесь. Хозяин послал его проверить готовность корабля. Его хозяин — Чаниу. Писец не сказал мне этого, но я слышал, как он так говорил. Он сам — из Кемета, и жрец. Мы говорили об искусстве письма. Он показал мне их письмо картинками и объяснил, как его надо читать. Его можно писать в любом направлении, но картинка-человек должна смотреть в конец. И птицы тоже. Можно также писать вниз, но не вверх. Он написал имя сатрапа и прикрыл его щитом.

И еще он сказал, что мы должны взять с собой нубийца, поскольку нам нужен человек, знающий эту страну. Я не думал об этом. Он сказал, что в армии Кемета много нубийцев. — Они отличные лучники, — сказал он мне. — У нас тоже есть хорошие лучники, но их немного.

— Они восхитительные любовники, Латро, — прошептала Нехт-нефрет. — У меня был один такой.

— Да, — поддержала ее Мит-сер'у, — иностранцы всегда любят горячее, — и она сжала мою руку.

— Они хорошие воины, — объявил Тотмактеф.

Я спросил об их тактике.

Он засмеялся и сказал: — Ты уже забыл, как говорил мне, что жрецы и писцы ничего не знают о войне. Ты более любезен, чем мои соотечественники.

— Как я могу знать, насколько хорошо ты знаешь искусство войны? — сказал я.

— Я знаю очень мало, так, нахватался от Чаниу и других людей Парса. Но они действительно знают очень много.

— Не больше чем мы, — заявила Нехт-нефрет.

— Но не о такой тактике, — сказала Мит-сер'у и все засмеялись.

Мне нравится этот юный писец. Он любит учиться, но всегда готов учить. Таких людей не так много. Я не знаю, храбр он или нет, поскольку Мит-сер'у говорит, что мы совсем недавно познакомились с ним и не видели, как он сражается. Тем не менее его глаза говорят сами за себя, и он намного храбрее, чем думает сам. Я хотел бы, чтобы в бою рядом со мной стоял он, а не кто-нибудь другой. Конечно его бог должен быть милостив к нему! Что это за бог, если он не поможет такому жрецу?

Он скажет своему хозяину, что мы готовы. Муслак говорит, что мы не должны ждать ни ветра, ни прилива.

Я ОТВЯЗАЛ канат и прыгнул на борт. Матросы на реях развязали парус. На середине реки ветер сильнее, но мы держимся около берега, где течение меньше — хотя мне кажется, что здесь вообще нет течения. Река очень широкая, и течение ослабло настолько, насколько могло.

С нами три лучника из Парса и пять копьеносцев Кемета. Все подчиняются мне, и никому из них это не нравится. Двое поссорились. Я ударил обоих, но это не помогло. Они выхватили кинжалы, и я отобрал их. Но когда они опять начали задираться, я разогнал их и сказал, что если они не успокоятся и не вложат мечи в ножны, я убью их обоих. Они вложили. Но я уже повредил Уро руку, в которой он держит копье, хотя и не собирался.

Я проверил их снаряжение, заставил наточить оружие и почистить доспехи. Потом опять проверил их, и, если находил недостатки, заставлял их раздеваться, как по одиночке, так и группами. Как раз сейчас они все опять чистят и точат. Капитан предложил заставить их каждый день чистить и мыть палубу, иначе, сказал он, мы быстро зарастем грязью, потому что на борту очень много людей. Я сказал ему, что мы сделаем и это, тоже.

Все воины хотят быть моими друзьями, но я не собираюсь дружить ни с одним из них. Мит-сер'у говорит, что это мудро, и я знаю, что она права. Она моя речная жена, а Нехт-нефрет — Муслака. Нехт-нефрет очень красивая женщина, она выше Мит-сер'у и более изящна.