Внимание Джека было приковано к группе небольших фрагментов, явно образовавшихся из двух крупных черепков.

- Вы только поглядите! - воскликнул он. - Невероятно. Здесь можно четко разобрать слова Ptolеmais Thêrôn,  то есть Птолемаида Охотничья. Это порт на Красном море, Костас, из него вывозили слонов. А вон на том черепке, Ребекка, различимо слово Taprobank.  Шри-Ланку так называли за пять веков до плавания Козьмы Индикоплевста. - Распрямившись, он посмотрел на Хибермейера: - Ну и что же? Все это просто изумительно, но я слишком хорошо тебя знаю. Что ты хотел мне показать на самом деле?

- Колись, Хими, - протянул Костас.

Смерив его сердитым взглядом, Морис заговорил с Джеком:

- Здесь представлено чуть меньше трети текста, около тысячи слов. Сходство с "Периплом" десятого века очень велико, различия в грамматике и формулировках минимальны. Но есть одно исключение.

- Продолжай, - потребвал Джек.

Хибермейер указал на один из крупных фрагментов, и все присутствующие сгрудились вокруг Ребекки. На черепке размером с обеденную тарелку втиснулось пятнадцать строчек мелким почерком. Местами чернила были едва различимы из-за беловатого налета. Текст целиком уместился на куске обожженной глины и не обрывался по краям.

- Это цельный сегмент, фактически - абзац, - прокомментировал Хибермейер. - В нем автор дает обзор водного пространства за Аравийским заливом и территорий, мимо которых корабли проплывают на пути в Баригазу - порт в устье Инда.

- Сегмент, где он примеряет на себя роль археолога, - пробормотал Джек.

Хибермейер кивнул.

- В большинстве случаев он отклоняется от темы лишь из практических соображений - например, указывает, какие племена в тех или иных краях лучше обходить стороной; если рассказывает о землях на материке, то в контексте производимых там товаров. Есть, однако, для примечательных исключения, и оба касаются Александра Македонского. В одном месте автор замечает, что великий полководец дошел до самого Ганга, но до юга Индии так и не добрался. С другой стороны, на рынках Баригазы нашему купцу попадались стариные драхмы, на которых отчеканены имена правителей, взошедших на трон после Александра.

- То есть Аполлодота и Менандра, первых Селевкидов,  - догадался Джек.

Хибермейер вновь ответил кивком.

- Западные торговцы, бывавшие в Индии, знали историю Македонского назубок. Вне всякого сомнения, иные умельцы из местны неплохо наживались, сбывая чужеземцам монеты Селевкидов под видом священных реликвий. Александр жил в четвертом веке до нашей эры, за три сотни лет до создания "Перипла", но оставил за собой такую славу, что у людей могло сохраняться чувство, будто пыль тех походов еще даже не осела. Поскольку наш купец и сам сведущ в подобных уловках, он предупреждает читателей об обмане. Вообще провести такого человека - задача не из легких. Поэтому, на мой взгляд, следует отнестись со всей серьезностью к его второму замечанию, которое вы видите на этом фрагменте.

- Узнаю слово Alexandros,  - напомнил о себе Костас, склонившись над черепком. - Что-то я подзабыл древнегреческий.

- Вот перевод. - Хибермейер взял листок бумаги, испещренный неразборчивыми каракулями: - "Сразу за Баракой раскинулись Бариназский залив и побережье страны Ариака, где начинается Манбаносское царство, а с ними и вся Индия. Внутрення его часть, что граничит со Скифией, зовется Аберией, прибрежная - Сирастреной. Земля там очень плодородна и дает пшеницу, рис, кунжутное масло, гхи  и хлопок, из которого индийцы шьют одежду, качества вполне обычного. Скот изобилен, мужчины велики ростом и имеют смуглую кожу. В местности этой до сих под попадаются следы Александровых походов: древние алтари, остатки лагерей и огромные колодцы".

Джек кивнул:

- Древние алтари. Пока ничего нового.

- А теперь послушайте следующию фразу.