Уохоп встревоженно поглядел на Ховарда, потом приник к окуляру.

- Господи. Да их там сотен пять, если не больше.

На берегу все успело измениться. Теперь вокруг костров толклись целые толпы, из рук в руки переходили тыквенные сосуды, доверху наполненные пальмовой бражкой. Мужчины с косичками размахивали дубинками, выделывая в воздухе спирали и вомьмерки. Громыхали барабаны - то в разноголосицу, то сливаясь в едином однообразном гуле. Вдруг из дыма материализовалось странное видение: дюжина туземцев, облаченных в диковинные уборы из бычьих рогов, едва держащихся на головах. Их тела покрывали тигровые шкуры, лица - красная кумкума.  По мере их приближения в округе нарастал пронзительный вой, от которого Ховарда бросило в дрожь. Туземцы шеренгой придвигались к берегу, отступали и снова шли вперед, вставали на колени и скребли землю, подражая дерущимся быкам-гаурам.

- Вероятно, они взывают к алому божеству войны, Манексору, - пробормотал Ховард. - Просят, чтобы он превратил их боевые топоры в сабли, а луки и стрелы - в порох и пули.

- Здесь есть и настоящие быки, - заметил Уохоп и протянул лейтенанту подзорную трубу. Приглядевшись, тот недовольно крякнул.

- Теперь понятно, в чем дело. - Он резким движением сложил трубу и вновь привалился спиной к борту. - Жертвоприношение. Вот для чего нужны эти ямы. Туземцы вымочат в бычьей крови зерно и станут разбрасывать его на лесных прогалинах, чтобы почва стала плодородной. Это может затянуться на много часов, пока бражка совсем не затуманит их разум.

- Я думал, с жертвоприношениями покончено, - сказал Уохоп.

- Да, людей не приносили в жертву уже несколько десятков лет, но животных это не касается, хотя власти и не одобряют таких действий. - Ховард весь поник, отдаваясь внезапно нахлынувшей апатии. - Вот чего никак не могут понять болваны из Коллегии по доходам. У меня есть при себе книга Кэмпбелла о подавлении здешних кровавых обычаев. Можете сами почитать. Он говорит, что мораль бессильна отучить людей от вековых традиций. Наша мораль для них ничего не значит. Разумнее показать, как ощутимо улучшится их жизнь. Если отобрать у них источники удовольствия, они вернутся к старому. Доказав, что земля может быть плодородна и без жертв, мы разорвали порочный круг. Но вот в Калькутте кто-то черкнул пером - и результатов как не бывало. Запретные обычаи укрывались от любопытных глаз в джунглях, пока туземцам не понадобилось, чтобы мы все увидели. Их трудно в чем-то винить.

- Расскажите мне об этом племени.

- Они называют себя койя, - откликнулся Ховард. - Произошли от древних обитателей Индии, дравидов, живут в этих местах со времен Александра Великого. И все же трудно найти другой народ, у которого столь же мало общего с цивилизациями Великих Моголов и сикхов. Эти люди ближе к вашим американским краснокожим. Они промышляют охотой в джунглях, выжигают небольшие участки леса под посевы. О внешнем мире они приктически не имеют представления.

- Может, оно и к лучшему, - пробормотал Уохоп, сделав очередную затяжку. - Что известно об их языке?

- Я до некоторой степени овладел разговорной речью, но вообще мы для этих целей держим переводчика. Он кое-что рассказал мне про их обычаи.

Ховард мотнул головой в сторону жилистого человечка неопределенного возраста, сидевшего по-турецки на передней палубе. На фоне смуглой кожи одиноко белела набедренная повязка. Волосы у него были золотисто-каштановые и курчавые, как и спутанная борода, лицо бороздили морщины. В одной руке он держал лук со стрелами, в другой - бамбуковую трубку примерно в фут длиной. От верхушки до мочки правого уха протянулась золотая цепочка с небольшой подвеской - единственное его украшение. Между зубами индийца торчала сигара с обрезанными концами, в глазах застыло изумленное выражение.

- Напился пальмовой бражки, - пояснил лейтенант.