|
Дженет Картер чуть не сдала нас Алтанару; она чувствовала себя настолько оторванной от всего привычного, что стала ассоциировать себя с захватчиками. Ты слышала о таких случаях? Она коротко кивнула. — Возможно, я поступаю точно так же. Я изо всех сил стараюсь помочь этим людям. Особенно Гэну и женам Волков. — Она взглянула на Конвея, будто боясь, что он будет смеяться над ней. — И собираюсь продолжать. Я хочу оставить память о себе. Еще не знаю как, но думаю, должен быть какой-то смысл в том, что я выжила и попала сюда. — На миг она остановилась, чтобы продолжить с еще большим вызовом: — До сих пор я помогала Гэну и рада этому: мне кажется, он идет верным путем. Может быть, я останусь с ним, может быть, нет. Но я хочу оставить свой след. — Ха! — воскликнул он, наполовину шутя, наполовину предостерегая. — Остальные тоже хотят помочь, Доннаси. Как, по-твоему, чувствуют себя Картер, и Бернхард, и Анспач? Они присматривали за детьми, но, попробуй только они обучить этих детей математике или письму, их бы сразу уволокли на берег и выпороли. Мэтт тихо рассмеялся, и Тейт сердито посмотрела на него. Он рассказал, как Леклерк «открыл» черный порох. — С его помощью Луис спас наши жизни. Историки этого мира поставят его на место сэра Френсиса Бэкона, если только он сможет сделать еще пороха. И ему становится плохо от этой мысли. Раз уж ты решила поговорить о презрении к самой себе, подумай, как чувствовали себя мы с Леклерком, обучая солдат Алтанара обращаться с огнестрельным оружием. — Ты ведь говорил, что вы смогли забрать все с собой? — Точно. Она медленно встала, обхватив себя руками, словно заходящее солнце отобрало у нее все тепло. Конвей предложил ей свой жилет, и Доннаси благодарно улыбнулась. — На самом деле мне не холодно, — промолвила она, опираясь на его руку, чтобы спуститься с лодки в док. Ей показалось, что он не хочет ее отпускать. «Все так скоротечно, — подумала она, — мне уже начинают чудиться разные вещи». Мэтт прервал ее задумчивость: — Я никогда не говорил, что жалею тебя — я имею в виду, из-за пастора. Это, должно быть, действительно причиняет боль. — Спасибо. Эти Танцующие-под-Луной — сумасшедшие. Фанатики. Ты не поверишь перемене, произошедшей в нем. Я никогда раньше не говорила с таким отъявленным негодяем. Он действительно верит, что каждый должен пройти через зло, чтобы возвыситься к добру. Это пугает. — Настоящие проблемы начнутся, когда они столкнутся с Церковью. Даже Алтанар побаивается Церкви. Настоятельница в Оле идет по узкой дорожке — любой другой, бросивший вызов Алтанару, уже был бы мертв. — Мы должны помочь Джонсу, если сумеем его разыскать. Все это неправильно, он хороший человек. Ему необходимо помочь. Конвей молча кивнул. В замке загорались огни; оранжевые прямоугольники окон, казалось, отвечали умирающему на склонах гор зареву. Облака над головой светились розовым и пурпурным светом. Рядом черные волны игриво бились о сваи. — Все не так уж плохо. — Мэтт поглядел в сторону юга, туда, где поблескивали первые звезды. — Человек может жить. Бывали моменты… Когда стало очевидно, что он не хочет продолжать, Тейт сама пошла ему навстречу. — Кто она, Мэтт? Он испуганно посмотрел на нее, потом состроил кислую мину. — Ты подумала о женщине, не так ли? Она познакомила меня с Валом, она помогла нам бежать. А я даже не знаю, жива ли она еще. — Ты влюбился? — Тейт взяла его за руку, ведя к замку. — Не знаю. С нами всегда какие-то проблемы, правда? Мы никогда ничего не понимаем. Ну да, я думаю, что влюбился! — Сделав еще пару шагов, он убежденно произнес: — Да. Я уверен. И напуган. Я не хочу признавать, что люблю кого-то, кто не был там. |
