— Дитя Гнева не представляет собой абсолютную копию оригинала, подобие лишь на уровне внешности, поведения и памяти. Дар к использованию магии не является физической особенностью организма и потому не поддается матрицированию. К тому же существование Детей Гнева не подчиняется ни законам логики, ни какой‑либо целесообразности. Их не создают силой чьего‑либо разума и, следовательно, не наделяют свойствами, гарантирующими достижение цели. Повторяю, это спонтанное проявление магии. Можно сказать, что это случайное явление природы, с некоторой долей вероятности наступающее при совпадении ряда факторов…

Денис слушал речь тьера со все возрастающим удивлением. И не потому, что Тернер сейчас рассказывал вещи, которые для него, Жарова, уроженца технологической цивилизации, казались совершенно невозможными. С этим он как раз вполне мог смириться — за время пребывания в этом мире насмотрелся всякого. Беспокоило другое — речь хищника, до,сего момента вполне обычная и не вызывающая противоречивых чувств, сейчас была… слишком умной, пожалуй. Пусть Тернер и был магическим существом, порождением колдовства древних мастеров, но он все равно был плоть от плоти этого мира… а речь его, если не обращать внимания на смысл, была бы более характерна для представителя его, Жарова, мира.

— Появление Детей Гнева свидетельствует о том, что взаимопроникновение континуумов уже началось, — не меняя тона, продолжал тьер. — Глобального прорыва еще нет, но его появление — вопрос времени. Продолжающееся истончение мембран может вызвать разрыв в любой момент.

Тернер замолчал и потянулся к кубку с вином — то ли во рту пересохло, то ли он стремился поддерживать образ обычного человека.

— Откуда ты все это знаешь? — Тэй смотрела на спутника круглыми от удивления глазами. Уже который раз за последнее время она убеждалась, что огромная часть знаний о магии и о сопредельных мирах оказывалась для нее открытием. Для нее — далеко не последней из выпускниц Академии, титулованной волшебницы.

Тьер повернулся к ней, его бровь медленно поползла вверх, выражая недоумение.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, откуда тебе известно об этих Детях Гнева? Наши летописи не содержат ни слова…

— Постой, постой… — Тернер нахмурился, явно не понимая вопроса. — О чем ты, волшебница? Какие Дети Гнева?

Теперь настал черед остальным присутствующим разглядывать воина с непониманием во взгляде.

— Послушай, ты только что рассказал нам о Детях Гнева, о том, как их можно… вернее, что их никак толком нельзя распознать. И о том, что их появление свидетельствует…

— Послушай, Таяна. — Тернер мрачнел все больше, и в его словах начали появляться сухие нотки, которые вполне можно было бы расценить как угрозу. — Послушай, если я чего и не люблю, так это глупых шуток. Я первый раз слышу от тебя о каких‑то там детях, и о каком‑то там гневе. Может быть, нам стоит говорить о деле и не заниматься глупыми розыгрышами…

Он вдруг замолчал, затем медленно обвел глазами присутствующих, явно читая в их взглядах ответ на невысказанный вопрос. Денис почувствовал, что тьера охватывают чувства, весьма похожие на панику. Паника у почти бессмертного и почти неуязвимого существа, прожившего на этом свете уже с десяток столетий? Уже это было страшно.

— Значит, я что‑то говорил, да? — Впервые Жаров слышал дрожь в голосе этого безжалостного убийцы. — Я ничего не помню. Кажется, Таяна что‑то спросила… нет, что‑то просто сказала, что‑то насчет волшебников. Потом я глотнул вина, и…

— Между этими двумя событиями мы услышали весьма поучительную лекцию, — сухо заметил барон. Было видно, что Тернеру он не доверяет ни на йоту.