-  И про что ж мне с этим шелудивым говорить, а?

    -  Про Берке. Про татар. Даже можешь про Тангкута спросить.

    -  Ты не понял, зятёк, - в голосе тестя зазвучали язвительные нотки. - Я ж ихнего собачьего наречия не разумею! Так что бери-ка ты толмача и спрашивай, коли охота. Только без меня, я тут всё равно лишний.

    Усмехнувшись, Карсидар пояснил ему, что толмача они и так прихватят, что от Михайла вообще требуется одно - говорить с татарином про татар же, а остальное - не его забота. Михайло не сдавался. Тогда Карсидар не выдержал, подъехал поближе и прошептав:

    -  А что, хочешь ты увидеть меня вдовцом да внука лишиться? - рассказал о видении горящего Киева, для пущей убедительности не постеснявшись сгустить краски.

    Это подействовало. Как и большинство русичей, Михайло был достаточно суеверен, поэтому, несмотря на всю ненависть к колдовству и прочим «богомерзким штукам», относился к «вещим» снам и видениям с большим уважением. Вот и сейчас он сдвинул на бок шлем, поскрёб затылок и нехотя согласился:

    -  Ладно уж, чего там… Но учти, чтоб только спрашивать, а больше - ни-ни!

    -  С большим ты и не справишься, - заверил его Карсидар, и они поскакали дальше.

    Карагай был накрепко прикручен к передку телеги. Кроме того, руки у него были связаны за спиной.

    -  Что, воевода, на татарина хошь посмотреть? - спросил возница и сплюнув на песок, добавил:

    -  Не боись, не убежит.

    Темник повернулся к подъехавшим, и смуглая кожа на его лысом черепе блеснула в лучах безжалостного солнца.

    -  Развяжи и беги за толмачом, - велел Карсидар вознице, а сам наклонился к седлу, достал из сумки колечко с заветным камешком и надел на палец.

    Никаких болей в суставах! Всё нормально. Он оглянулся на Михайла: не передумал ли тесть? Нет, не похоже. Опасения за судьбу дочери и внука подействовали безотказно.

    -  Держись уверенно, как и подобает военачальнику, - шепнул Карсидар, поглядывая на Карагая, потирающего затекшие руки. - Я буду рядом, но я должен молчать, а то этот пёс до ужаса меня боится. Он не должен отвлекаться на Харса-колдуна. Понял?

    Михайло кивнул. Тут возница привёл толмача. Карсидар сказал ему и тестю:

    -  Отойдём малость, - и добавил громко, обращаясь к другим русичам:

    -  За нами не ходить!

    Вчетвером они пошли в сторону от остановившейся на привал колонны, перевалили через ближайший песчаный холм. Только здесь Карсидар сосредоточился на голубой капельке и разрешил начать допрос. Михайло откашлялся, разгладил бороду и начал:

    -  Скажи, Карагай, как по-твоему, долго ли нам тащиться до гор?

    Толмач перевёл вопрос и стал переводить ответ пленника: Карагай не слишком хорошо знает эти места, а потому не может ручаться за свои слова, но идти предстоит никак не меньше двух недель. Дальше станет легче.

    Тем временем Карсидар вслушивался в мысли темника. Он был уверен: если ордынцы приготовили русичам ловушку, если впереди их подстерегает опасность, Карагай что-то знает об этом. Должен знать! Вот сейчас он доволен решимостью русичей идти через пустыню. Почему? Входит ли это в планы татар?

    Чтобы всё выяснить, нужна была хоть какая-нибудь зацепка. А зацепкой могла служить, по его соображениям, бурная реакция допрашиваемого. Будет ли это радость, испуг или огорчение - всё равно, лишь бы темник заволновался. Начнёт волноваться - значит, его спрашивают о важном.