Затем они совершили посадку на одном из островов пятью сотнями миль южнее. На этот раз Карв помогал собирать образцы. Теперь дело у них пошло куда быстрее, хотя они старались как можно меньше докучать друг другу. Шесть месяцев, проведенных в двух тесных клетушках, не могли не сказаться на их настроении. Им пришлось провести не один час на грунте прежде, чем они смогли соприкасаться локтями друг с другом без желания тут же броситься в драку.

Карв с интересом наблюдал за тем, как проводит свои эксперименты Уолл. Он стоял на таком расстоянии, чтобы можно было без труда переговариваться, но при этом ощущать, что в округ имеется много свободного пространства. Тщательность, с которою Уолл обращался со своей аппаратурой, все еще продолжала поражать его. Она никак не согласовывалась с неаккуратно подстриженными ногтями Уолла и его тридцатичасовой щетиной на щеках.

Ну что ж, Уолл ведь был плоскоземцем. В течение всей его жизни ему предоставлялась возможность устраивать беспорядок по всей планете, он не был стеснен переполненным людьми куполом с искусственной атмосферой или тесной кабиной корабля. Ни единому плоскоземцу не дано научиться подлинной аккуратности белтеров.

— Тот же самый вид, — объявил Уолл.

— Ты проверил уровень радиации?

— Нет. А зачем?

— Плотная атмосфера, наверное, не пропускает большую часть гамма-излучения. Это означает, что твоя водоросль не может подвергаться мутациям, если только на нее не воздействует местный источник радиации из грунта, которым покрыта планета.

— Карв, ей еще как пришлось видоизменяться, пока она не приняла теперешний свой вид, А каким же другим образом могли вымереть все ее ближайшие сородичи?

— Это твоя область знаний.

Чуть позже Уолл сказал:

— Я не в состоянии определить даже сколько-нибудь значительную фоновую радиацию. Ты оказался прав, но это ничего не объясняет.

— Значит, нам не мешало бы отправиться еще куда-нибудь?

— Похоже на то.

Теперь они опустились прямо посреди океана, и когда корабль перестал подпрыгивать на волнах, Карв прошел в воздушный шлюз со стеклянным ведром.

— Здесь покров водорослей толщиной в добрый фут, — доложил он. — Совсем неподходящее местечко для устройства Диснэйленда. Не думаю, что мне хотелось бы поселиться здесь.

Уолл тяжело вздохнул, соглашаясь с ним. Зеленая пена тяжело плескалась вокруг блестящего металлического корпуса «Сверхсвета» двумя ярдами ниже порога двери из шлюза.

— Наверное, многие планеты такие же, как эта, — заметил Карв. — Пригодные для обитания, но вряд ли кому-либо нужные.

— А мне так хотелось стать первым человеком, основавшим колонию среди далеких звезд.

— И чтобы твое имя навеки было запечатлено на страницах газет и учебников истории?

— А мое незабываемое лицо на каждом «трехмере» солнечной системы. Скажи мне, сотоварищ мой по полету, если ты настолько ненавидишь рекламу, то почему ты, с такой тщательностью ухаживаешь за своей вандейковской бородкой?

— Виноват. Мне тоже нравится быть известным. Но далеко не в такой степени, как тебе.

— Тогда не унывай! Возможно, нас еще будут чествовать как героев, надо быть готовыми выдержать это испытание. Это может быть даже чем-то большим, чем просто новая колония.

— Что может быть больше?

— Соверши еще одну посадку на суше, и я тебе расскажу.