– Тут никто не сдает.

Женщина снова согнулась над морковной грядкой.

Можно было возмутиться: зачем спрашиваешь, на сколько, если все равно не сдаешь?

Но велик ли смысл в таком возмущении?

– А где сдают? – спросила Вика.

Женщина разогнулась снова и ответила:

– В Пречистом найдешь, может. Зять говорил, у него соседка вроде хотела квартиру сдать.

– Далеко это? – деловито поинтересовалась Вика.

– Восемь километров. Сразу за Кучами. Автобус ходит. Дом вот такой же, четыре этажа, от шоссе второй.

Автобус стоял на площади у платформы. Наверное, его расписание было связано с прибытием электрички. Как только Вика вошла и села у окна, он медленно двинулся в длинной пробке, в основном состоящей из груженых фур.

Ей не верилось, что вчера она шла по улице Оксфорда.

Нет никакого Оксфорда. Ничего нет – только вереница плюющихся дымом большегрузов, и пять-шесть панельных домов вдоль шоссе, и редкий лес с желтеющими березами и съеденными жучком сухими елками, и две девчонки лет двадцати, медленно идущие с детскими колясками по обочине, смеющиеся и за разговором безостановочно сплевывающие шелуху от семечек… Призрачность всего, что не имеет отношения к этому миру, была так очевидна, что Вику прошиб холод.

«Но Витька-то не призрак! – одернула она себя. – Ну и нечего тут страхи разводить».

Второй дом от шоссе в Пречистом действительно выглядел родным братом того, возле которого женщина копала морковку у платформы Новопетровская. Разыскивать зятя той женщины Вика не стала. Зачем, если все равно ни с ней, ни с ним не знакома? Она просто спросила у первого же вышедшего из подъезда мужика, кто здесь хотел сдать квартиру, и через минуту уже звонила в дверь на втором этаже.

Вике почему-то представлялось, что хозяйка будет так же похожа на приземистую женщину с морковкой, как похожи их дома. Но эта оказалась совсем другая – Викина ровесница, с правильными чертами простонародного, но не грубого лица.

– Ну да, собираюсь сдавать, – подтвердила она. – А тебе кто сказал?

– Попутчица в электричке, – ответила Вика.

Практически так оно и было. И тратить время, описывая всю цепочку случайных людей и слов, приведших ее сюда, не имело ни малейшего смысла.

– Вот же ушлый народ! – хмыкнула хозяйка. – Девять дней только вчера было, уже жильцов шлют. А ты сама откуда приехала?

– Из Пермского края.

– Работать?

– Понятно, не гулять, – усмехнулась Вика.

– Совсем не понятно, – в тон ей усмехнулась хозяйка. – Такие, как ты, в Москву на гулянку едут. Она же и работа, правда.

Девка была резкая, но не стервозная. Как себя с ней вести, было понятно.

– Я – работать, – сказала Вика. – Ресницы наращивать.

– Да? – В глазах хозяйки вспыхнул интерес. – А дома почему не наращиваешь?

– Дома желающих мало, – объяснила Вика. – И к тому же я с мужем разошлась, а квартира его, так что и жить теперь негде.

– А дети есть?

В ее голосе послышалось что-то вроде сочувствия, не глубокого, но достаточного для того, чтобы сдать квартиру.

– Сына с матерью оставила.

Необычные сведения о себе Вика сообщать не собиралась. Пользы от них нет наверняка, а вред весьма вероятен. Люди не любят необычное. И это еще мало сказать, не любят.

– Я в принципе не против, – сказала хозяйка. – Думала, правда, после сороковин квартиру сдать. У меня мать умерла, – пояснила она.