Гнат догнал Лукьяна Синицу – второго табунщика, и, перегнувшись к нему на скаку, прокричал:

           - Лукьян, надо сбить погоню! Вы гоните, что есть духу, а я выйду ногаям навстречу!

           - Хай храныть тэбэ Хрыстос! – крикнул в ответ Лукьян, настегивая своего вороного ногайкой.

           Гнат, постепенно придерживая коня, дождался, пока около десятка всадников вымахнут из балки в степь, и, круто осадив коня, поднял его на дыбы, одновременно закручивая поводья в разворот. Такой маневр могли выполнить лишь несколько казаков во всей Запорожской Сечи, поскольку кроме недюжинной силы седока, необходима была еще и особая выучка, и желание коня исполнить такой разворот.  Но конь Зарубы, которого тот назвал Янычаром за боевые качества и готовность выполнить любую команду всадника, был настоящим казачьим конем, и мог очень многое. Не раз и не два спасал он жизнь хозяину в беспощадных рубках, не раз и не два уносил Зарубу от верной гибели, делая неожиданный рывок в сторону и скрывая его от верной пули или сабельного удара.

           Развернув коня, Заруба понесся прямо на ногайцев. Те, не ожидая подобного маневра, рассыпались в стороны, пропустив казака внутрь цепи, но очень быстро сообразили, что тот начинает крутить «веремию», и перестроились. Теперь ногайцы, погоняя коней быстрей и быстрей, начали свой танец смерти, закручивая тугую  спираль вокруг казака.

           Гнат придержал коня, который инстинктивно попытался крутиться на месте против движения ногайских лошадей, и, опустив голову, исподлобья наблюдая за движением ногайцев, стал выжидать удобного момента, чтобы совершить рывок. Свою задачу он уже выполнил – остановил и отвлек преследователей, и теперь нужно было спасать свою жизнь.

           Ногайцы, сбитые с толку поведением казака, который стоял в центре круга, не давая своему коню крутиться, стали стягивать кольцо, сокращая расстояние  на удар сабли.

           Гнат только этого и ждал. Он взялся руками за рукояти пистолей, засунутых за пояс, и когда наиболее нетерпеливый ногаец попытался достать его ударом со спины, Заруба, удерживаясь ногами в стременах,  свалился под брюхо коня, и из такого положения выстрелил из двух пистолетов. Двое ногайцев замертво упали с лошадей, которые тут же умчались, освобождая проход, и Янычар, не дожидаясь, пока хозяин примет сидячее положение, рванул в образовавшуюся брешь.

           Гнат на скаку вложил пистолеты в седельную сумку, ухватился рукой за луку седла и легко поднял свое крепкое жилистое тело. Оглянувшись, увидел, как ногайцы горячат коней, направляя их в погоню, и порадовался, что табун теперь оторвался от погони окончательно. О том, что ногайцы настигнут его самого, Гнат не беспокоился. Он знал, что с Янычаром в степи может потягаться далеко не каждый конь.

           Табун быстро приближался к радуте, и вот уже ворота, скрипя на блоках канатами, стали медленно опускаться, открывая лошадям проход. А основные силы ногайцев, выйдя из балки, только-только начали разворачиваться в лаву, явно не успевая перекрыть дорогу табуну. Лишь десятка три всадников находились в непосредственной близости к казачьим лошадям, представляя реальную угрозу.

           Гнат отставал от табуна менее, чем на полверсты и его Янычар быстро сокращал расстояние. Но пятеро всадников, выйдя самыми крайними из балки, шли ему наперерез.