|
Настоящие боевые кони. Рука Айсулу непроизвольно опустилась на свитый в кольца аркан, сплетенный из конского волоса, поглаживая его. Он уже предвкушал охоту. Милую сердцу любого степняка охоту на лошадей, вечных спутников ордынцев. Самое дорогое живое существо, скрашивающее суровую жизнь степняка нежной привязанностью и беззаветной преданностью и храбростью в бою. Айсулу назвал своего коня Откан , предполагая в его имени не только пламенную отвагу боевого коня, но и его готовность согреть хозяина своим теплом, и донести усталого седока к очагу, где его накормят и согреют.
Айсулу настолько был привязан к своему коню, что Откан, чувствуя его отношение к себе, со временем научился каким-то образом предугадывать любое его желание, и подчас выполнял команду седока еще до того, как рука Айсулу начинала подбирать поводья, чтобы передать эту команду коню. Но таковы, собственно, были почти все кони степных воинов, проводящих жизнь в походах и войнах, и привязанные друг к другу, как члены одной большой семьи. Разведчик знал, что и для казаков лошади – это святое, это то, что заменяет казаку семью, это брат и боевой товарищ. Он уважал казаков и считал их равными себе по духу и воинской удали, отвергая высказывания собратьев о том, что степь должна принадлежать только степнякам, а казаков нужно выдавливать из пределов Дикого поля. Но в настоящий момент в нем проснулся и взыграл азарт охотника, извечная готовность мужчины-воина к бою, к смертельной опасности и этот азарт, разгораясь, затмил все остальные чувства и мысли. Вскипела горячая кровь, и сейчас всем его естеством полностью завладела жажда схватки. Видя, как быстро табун набирает скорость, он нетерпеливо поерзал в седле, всматриваясь в даль, откуда должен был появиться отряд Бидайхана. Но степь была девственно чистой под белой кошмой снега, а табун тем временем уходил. Айсулу вывел коня из лощины, по которой разведчики двигались последние полчаса, и увидел только хвост табуна, который несся теперь галопом, направляемый тремя табунщиками, охватывающими табун полумесяцем. В гневе Айсулу завертелся на месте, передавая свое нетерпение коню, ругая в душе медлительность бека. Откан сам выбрал направление и, не ожидая команды, поскакал вслед за табуном, сохраняя, тем не менее, параллельный курс. И только теперь, наконец, на горизонте показался чамлык, накрывая степь широкой лавой. Айсулу поднял коня на дыбы и помахал в воздухе сдернутым с головы малахаем, показываясь отряду и указывая направление движении. Увидев вздернутые в ответ шапки, он, уже не скрывая факт присутствия разведчиков позади табуна, направил свой небольшой отряд вдогон.
ГЛАВА 6
И там Стрибог свистел в степях, А Борей гудел к Северу, Лишая нас покоя… («Велесова книга», дощечка 5 «б») Отдохнувшие и сытые ногайские лошади быстро сокращали расстояние, постепенно выходя наперерез табуну. Гнат Заруба - старший табунщик, оценивая складывающуюся ситуацию, видел, что правое крыло конницы ногайцев по балке непременно выйдет прямо в хвост табуну, поскольку сокращает за счет изгиба балки не менее двух верст . Кроме того, трое ногайцев, которые первыми вышли на табун, рысили прямо за табуном, сокращая расстояние сажень за саженью. Гнат догнал Лукьяна Синицу – второго табунщика, и, перегнувшись к нему на скаку, прокричал: - Лукьян, надо сбить погоню! Вы гоните, что есть духу, а я выйду ногаям навстречу! - Хай храныть тэбэ Хрыстос! – крикнул в ответ Лукьян, настегивая своего вороного ногайкой. |
