Если так, то все человечество произошло от лукавых: в далёком прошлом люди без всякого напряжения переходили в подобное состояние, ибо созданы были по образу и подобию Божьему и тогда ещё не только знали, но и чувствовали это.

Отец Ражного называл это состояние «волчья прыть», а парение чувств — «полётом нетопыря»: летучая мышь передвигалась в пространстве, находясь в особом поле восприятия мира, когда он весь состоит не из привычных вещей и предметов, а из полей, излучаемых живой и мёртвой материей. Все сущее на земле оставляло не только следы в виде отпечатков подошв, лап и копыт, не только обронённую шерстин-ку, перо или экскременты, но и другую их ипостась, чем-то напоминающую инверсионную дорожку, оставляемую самолётом в небе. И если там видимый след был результатом выброса тепла и газа в атмосферу — вещей зримых и понятных человеку, то здесь все связывалось с существованием невидимых и неощутимых, как радиация, энергий.

Утратив былые способности, приручённая собака, например, ещё могла ходить по следу запаха или по звуку и движению, сочетаемых с запахом, — так называемое верховое чутьё. Она ещё могла, живя рядом с человеком и постоянно находясь в его поле, ориентироваться на местности, зализать рану, отыскать необходимую лечебную траву, предчувствовать грозу, бурю, землетрясение, но человек уже не владел и этими способностями. Он был слеп и глух, а окружающий мир по этой причине казался ему злобным, непредсказуемым и опасным для жизни.

Так вот, абсолютным совершенством восприятия среды обитания был нетопырь, умеющий, как и миллионы лет назад, видеть и слышать излучаемые поля — тончайшие энергии, оставляемые в пространстве живой и неживой сущностью.

Подниматься в небо и парить чувствами было довольно легко — все зависело от чистоты выделяемых местностью энергий, и для взлёта иногда требовались считанные секунды. Вторым существом после нетопыря был волк, и чтобы выследить его, хватило бы и чуткости чувств летучей мыши, но чтобы настигнуть и победить, следовало самому перевоплотиться чувствами в серого зверя и обрести его прыть. А это как раз и требовало огромных физических усилий.

— Я — волк, — записал он мысленно на чистом листе сознания и тотчас ощутил, как от основания черепа до копчика потекла согревающая горошина, словно капля горячего пота. И привыкая к воле разбуженного позвоночного мозга, он пролежал ещё несколько минут и хотел было встать, но в это время проснувшийся и ещё пьяный фермер проявил бдительность, вз